В городах Луны

Вот уж чего точно не хотелось бы, так это ритуалистики. От этого слова веяло Дхоржем с его Полным покоем, противной теткой Клариссой… А еще мамой, быстро рисующей непонятные картинки карандашом на бумаге и пальцами в воздухе. Мамой, которая сбросила Карину Ларику и продолжала свои приключения-путешествия. И Диймаром, конечно, веяло тоже.

Придурок трилунский, кстати, что-то ей говорил. Карина откинула тяжелые мысли подальше на задворки мозга и вслушалась в его речь.

– …бывает, когда в одном знаккере сочетаются и словесность, и ритуалистика. Это очень большая редкость, но ты не думай, никто не будет носиться вокруг тебя с криками «Она Избранная!». Это даже не означает, что ты особо крута в любой из областей. Просто осваивать тебе придется и то и другое в Дхорже и во Втором городе луны. И вкалывать соответственно больше, чем другим.

– Ну, как всегда. Нет бы заиметь талант, облегчающий жизнь. Мне если что и перепадет, то обязательно в дополнительную учебу упрется. Да еще и у Клары…

– Это при условии, что Клару выпустят из «Клыков Океана», – покачал головой Диймар. – Но ты не раскисай, скорее всего, словесность в тебе перевесит. Смотри, ты просто срифмовала пару строчек, но в воздухе как будто невидимый бесформенный знак повис. И мне больно стало, уж не знаю, от словесной формулы или от ритуальной. Так что сил у тебя, Карина Радова, немало. Мне теперь многое понятно стало… Как-то неожиданно серьезно прозвучала эта тирада. И совсем неожиданно оборвалась. Диймар смотрел на нее без насмешки, как будто впервые увидел, – мрачно и изучающе. Словно прикидывал, чего ожидать.

– Эррен говорила, что в устах сильного словесника даже простые слова становятся заклинаниями. Или заклятиями, не знаю, есть ли разница, – вякнула Карина, чтобы разрядить нехорошую атмосферу, создавшуюся в крошечном кусочке пространства между ней и Диймаром.

– Мало быть сильным, – судя по голосу парня, атмосфера не разряжалась, – надо быть хорошо обученным знаккером-словесником. Но это стихи, с ними ситуация особая. Они вообще легко становятся… формулой. Только никогда не знаешь, что получишь в результате. Обычно результат с содержанием стихотворения никак не связан. Или связан, но мало…

Арноха сидел тихо, как мышонок. Он так внимательно слушал, что Карине показалось – даже дышать забыл. А из глубин ее памяти вдруг взметнулось на поверхность кое-что важное.

– Стихи, говоришь? Погоди, я сейчас… – И она чуть ли не с головой нырнула в свой рюкзак.

Блокнотик нашелся на самом дне. Почему-то с того дня, когда Карина и Митька наткнулись на эту бесполезную вещицу в архиве, расстаться с ней не получалось. От валяния как попало в куче других нужных и не очень вещей блокнотик не пострадал, даже бумажные цветочки на обложке были на месте.

– Это моя бабушка Алессандра спрятала в архиве вместе с кое-какой информацией о волках и глубине. – Карина раскрыла блокнот на исписанном развороте. – Не из сентиментальности же… Вот послушайте.

Какая странная судьба,Которой вряд ли ты храним.Волк прорастает сквозь тебя.А ты успеешь ли за ним?..

– Может, тоже словесный знак? Хоть чем-то должно же оправдываться существование таких дурацких стишат.

– Точно не знак, – усмехнулся Диймар, – уж я бы разницу почувствовал. И не гони на стихи, совсем они не дурацкие. Дай-ка сюда.

Он бесцеремонно выхватил у Карины блокнот. Рассмотрел его и присвистнул.

– Четырехмерная штука! Не в том смысле, в каком все на свете четырехмерно. Ее выполнил неплохой мастер, с учетом глубины, по всем правилам. Ну-ка, ну-ка… – И он осторожно запустил в глубину чистой странички два пальца, пошарил там и резко выдернул.

Карина готова была поклясться, что страница не была свернута никаким хитрым способом из арсеналов искусства оригами. Мальчишка действительно вывернул чистый лист глубиной наружу. И теперь этот кусок бумаги уже не был чист.

– Ого, – выдохнула Карина, – давай прочитаю!

– Нет-нет, – подал голос Арно, – а если это стихотворение-знак? Натворишь неведомо чего. И я читать не буду, потому что вдруг я тоже словесник? Диймар, давай ты.

– Это не совсем стихотворение. Скорее, что-то вроде колыбельной, только я такую не слышал. – Диймар зашевелил губами, шепча первые строки. Потом поймал ритм.

Спи!Пусть беда не коснется тебя,Пусть ее отгоняет запахВолчьей шерсти твоей.Спи!Слышишь, вечность твоя и мояНа пружинистых тварьих лапах

В ночь несется? Беги за нейХоть во сне.В островерхих шляпахВедьмы с воем сгорят в огне.Пусть тебя не настигну я.Спи…

У Карины мурашки побежали по спине. То ли от голоса, то ли от строк, хотя, скорее, от всего вместе.

– Я это слышала. Не помню где, не помню когда. Но точно слышала!