В городе Ю. : Повести и рассказы

Тут стекла в окне вдребезги, этот бешеный индюк в горницу влетел, выгнал меня на улицу, мчался сзади, взлетал-клевал. В глухую чащу меня загнал. По урочищам, по болотам шастал я — еле к Сонькиной Губе выбрался, мокрый, грязный, ровно лешак какой!

Передо мной спуск. Долина в тумане — и избушка моя! И от нее на все пространство стук разносится!

Кто бы это там хозяйничал?

Побежал!

Врываюсь в избу… никого!

Запахи какие-то знакомые, а никого нет.

А стук идет!

Вбегаю во двор!.. В дальнем, скатывающемся вниз углу, где роятся комары… Новая уборная! Желтая, как свечка! Сияет!

Раньше в крапиву приходилось бегать…

И стоят друзья: Геныч, Маркел, Коля-Толя!

К моему приходу старались — позвонили, видно, в больницу, узнали!

Геныч, как ответственный за бдительность, на всякий случай на клозетную дверь щеколду и снаружи приколачивает — отсюда на всю округу и стук!

Опробовал Геныч: легко вертится, надежно запирает! После этого подошел ко мне. Обнялись.

— Вот тебе Трон Генсека! — Маркел захихикал.

— Давай… «рожай слона»! — Геныч говорит.

Потом я, не в силах скрыть чувств, обернулся.

— А…

— Будет тебе А…— Коля-Толя захохотал.

И тут — прямо, гнилые ворота повалив, въезжает во двор роскошный БМВ!

И выходит Она!

Молчим.

— Тут я… кастрюлю у тебя оставила… заехала проведать.

— Проведай.

— И как вообще… она тут себя чувствует? — смущенно Нелли спрашивает.

— Текеть! — отвечает Маркел.

— Я и лудильщика с собой привезла! — смущается она.

И вылезает в роскошном свитере лудильщик. Обнялись.

— Ну что же,— лудильщик Рома произносит.— Пошли лудить!

Стала она меня долечивать: травяные притирания, тихий массаж. Примерно месяц так было, потом — ухватила за ногу, по лесенке стащила, проволокла в пыли через двор, мордою об забор жахнула — все как рукой сняло!

Алехин подтвердил прежнюю программу: опускаться, в глаза не бросаться. Должность — старший монтажа отсека.

Объяснял ей про конспирацию, что на самом деле я — большой человек, но чувствую: не верила!

Жили мы с ней неплохо. Но и не очень хорошо. Однажды услышал про нас в магазине:

— Он сам электрик, она — шорница. Но не стирает, не варит ему — никто не видал, чтобы у них дым из трубы шел!

Не без намека ей это пересказал. Усмехнулась:

— Зато я сама время от времени вылетаю из трубы!

…Не сразу понял эти ее слова, но потом, к сожалению, понял. Сошлась она с бабкой Секстиньей, колдуньей местной, которая кроме прочего зелья варила и самогон.

И Нелли в сарае, где у нее шкуры свисали, стала как-то подолгу пропадать. Выходила с каким-то странным блеском в глазах.

А однажды вижу — выходит из сарая. Идет через двор. Вдруг начинает брести как-то по кругу — и валится, как подломленная!

Бросаюсь к ней. Приподнимаю. Глаза полуоткрыты… Пьяна!

Отнес ее в избу. И тем не менее ночью опять все произошло, с какой-то особой яростью на этот раз!

Тишина. Потом спрашиваю:

— Так что с тобой происходит?

— А с тобой? Погляди на себя — ты же приехал совсем другой!

После всех Метаморфоз Овидия — немудрено!

Долго смотрел на себя в зеркало… Да-а!

Ведь это же я, когда прилетал с Рекламой Водки, зазомбировал ее!

Молча улегся. Она ко мне потянулась:

— Единственное, что остается у тебя… всегда — запах! Горький запах кинопленки! Сводит с ума.

…Еще не хватает — начать пленку рекламировать!

Наутро после пробежки решительно подошел к ней:

— Все! Больше ты не будешь пить! Бутылки я твои перепрятал… сам буду давать.

— Как вы безжалостны,— пробормотала она, еще полностью не проснувшись.

Однажды рано утром — гудок. Выглядываю — Геныч, как истукан, сидит в своем уазике.

— Ну что, может, хватит тебе тут с бабами, может, делом займемся?

Гляжу — удочки и подсачник торчат.

— Ну! Конечно!

Приехали в Плетневку. Спустились в глубокий овраг, где якобы должны быть черви.

Тут мы прошлый раз с Ромкой рыли. Теперь они вряд ли когда с Генычем помирятся! Разве что через меня!

Пыль, сушь! Никаких червей! Сухая сажа летит в глотку — жители сбрасывают ее в овраг из печей. И снова я какую-то дикую вину свою чувствую, что червей не обеспечил! Друг мой как лучше сделать хотел, уладить сразу все прошлые и будущие конфликты, а черви где?

— Давай дальше пролезем! — говорю.

— Так там же помойка.

— Зато, может, и черви там?

Уже как бы я уговариваю! Геныч недовольно повел усом, но полез за мной.

Помню, с Ромкой тут рыли… Вот тот спрессованный зипун… Ближнее Зазипунье… дальнее Зазипунье! Ну-ка, гнилую ту досочку отвалим… Е-есть! Полное счастье! А-атличные черви!

В тот раз, помню, вылили на нас с Ромкой помои: картофельные очистки болтались на ушах… теперь другие пошли подарки: «маленькие», хрустально звеня, сверху на нас посыпались!

«Маленькие» — это еще ничего: елочные игрушки. Вот есть еще в наших краях бутылки из-под «Плодового» — вот те да: огромный «фауст» со стеклянным дном в четыре сантиметра… Тяжче булыжника!

О! Оно самое! Удар в макушку. Я падаю, пытаюсь цепляться, но не за что: я уже в Других Краях!..

Тьма… нарастающий свет… сипение флейты…

На этот раз Он принял меня!

Он сидел и улыбался.

— Ну что?.. Не удалось Артему устроить своего брата в депо?

Евангелие от Геныча