В городе жестоких людей (СИ)

Если бы можно было провалиться сквозь пол — провалилась бы прямо сейчас. На неё начали коситься, бросая насмешливые, заинтересованные и изредка недоуменные взгляды. Благо пришла преподавательница, и сотни голов повернулись в её сторону.

— Не обращай на них внимания, — посоветовала Ира, заметив, как сникла подруга. — Им бы лишь посудачить. Так проще жить, когда есть возможность перемыть кому-нибудь кости. А с Антоном, если это правда, будь осторожна. Я не знакома с ним лично, но говорю то, что чувствую сердцем: держись от него подальше.

Стоило ли говорить, что вся лекция прошла как на иголках. И без этого чувствовала себя белой вороной, а теперь и совсем хотелось нацепить паранджу и отключить восприятие. Такое ощущение, что у людей действительно нет забот, кроме как обсуждать её связь с Ходаковым. Думала, в университете не страдают подобным. Какой там. Страдают. Ещё как.

Идти в столовую перехотелось. Ира всё поняла и не обиделась, а наоборот, предложила вместе пойти домой.

— А как же обед? Передумала?

Кучер отмахнулась, поправляя на плечах рюкзак, и заговорщицки подмигнула:

— Куда интересней узнать историю твоего знакомства с Антоном. Расскажешь?

Ксюша улыбнулась, чувствуя, что ей можно доверять. Тем более, ничего сверхъестественного не произошло.

Взяв друг друга под руки, они неспешно вышли из университета и прогулочным шагом пошли вдоль каштановой аллеи.

Прежде чем начать рассказывать о знакомстве с Ходаковым, Ксюша поведала, откуда она родом более углубленно. Рассказала о бабушке и переезде на квартиру к тёте. Ира слушала, не перебивая. А потом рассказала о себе. Оказывается, её отец был опером и погиб в прошлом году при задержании одной группировки. Есть младший брат. Мама работает на швейной фабрике. Кучер тоже училась бесплатно и держалась за эту возможность всеми силами.

Ксюша вздохнула. Оказывается, не только им с бабушкой иногда не хватало денег на хлеб. У одногруппницы были ситуации и похлеще. Странно это конечно было, вот так сразу довериться практически незнакомому человеку, а с другой стороны хотелось выговориться. Ира тоже иногда прятала глаза, рассматривая свои чёрные босоножки и уходила в себя, задумавшись о чем-то.

— Иногда я обедаю в нашей столовой, так как пользуюсь льготами от государства, — сказала она под конец и, встряхнув каштановыми прядями, задорно подмигнула: — Что-то мы распустили нюни. Я дождусь обещанного десерта или нет?

Ксюша рассмеялась, не соглашаясь с подобным сравнением, и кратко рассказала о вчерашнем походе в «Стаю».

Когда рассказывать было нечего, Ира со знанием дела констатировала:

— Теперь понятно, почему он запал на тебя. Ты первая, кто дал ему отпор. Такие цепляют. И поверь, он не отстанет, пока не добьется своего.

— То есть, не переспит со мной? — озвучила то, что не давало покоя на протяжении дня.

— Не знаю. Может, пока не переспит, а может, пока не заставит влюбиться в себя.

Ксюша хмыкнула.

— Для этого, как минимум, он должен понравиться мне.

— А он не нравится?

— Не знаю, — сдвинула плечами, посмотрев в небо. — Нравится его внимание, но не он сам.

Ира дернула её за длинную косу, заставив опустить голову.

— А вот он так не считает, — кивнула на припаркованный у подъезда красный Бентли.

Аврахова чуть не выронила рюкзак, во все глаза уставившись на вышедшего из машины Ходакова. Он уже успел переодеться, сменив брюки на потертые джинсы, а рубашку — на тонкий, тёмно-серый батник. Зря он приехал. Она ещё не отошла от пережитого позора.

— Ладно, Ксюш, до завтра, — Ира поцеловала застывшую девушку в щеку. — Я позвоню утром.

Антон дождался её ухода и подошел ближе.

— Ходаков, чего ты хочешь? — устало выдохнула она, скрестив на груди руки. — Я не позволю тебе самоутверждаться за мой счёт.

Он присвистнул, присев на капот машины.

— Надо же, какой воинственный настрой. Вчера была посговорчивей. Это кто ж так постарался? Сестричка или новоиспеченная подружка? Можешь не отвечать, без разницы. Жалко, своих мозгов не имеешь.

Ксюша недовольно скривилась. Его мнения забыла спросить. Кто он вообще такой. Знакомы пять минут, а наливается важностью, что ну и ну.

— Без разницы, кто сказал. Вчера привез домой — спасибо. На этом всё. А лохушек поищи в другом месте.

— То есть, ты хочешь сказать, что со мной общаются только лохушки? — удивленно изогнул брови. — Нормально.

— А ты только узнал? Да. Лохушки. Недалекие. Тупые. Называй, как хочешь. Те, которые ссут кипятком, стоит тебе посмотреть в их сторону.

Чем больше говорила, тем больше распалялась. Ирка права, он не успокоится, пока не вставит ей, а потом вытрет ноги, как делал до этого и продолжит жить, словно ничего не произошло.

— Ммм. А ты, значит, не такая. Ты умная. Прям пай-девочка. Чистая и невинная.

— Именно. В самую точку, — вздрогнула, расслышав в его тоне презрительные нотки. Лучше сейчас внести ясность, чем потом терпеть насмешки. С неё и так хватило. Думает, раз не умеет целоваться, то всё, готова визжать от его внимания? Хренушки.