В городе жестоких людей (СИ)

И пускай бабуля засыпала её вопросами, Ксюша определила самое главное — с ней всё хорошо.

— Да простыла немножко, не бери в голову. Просто хотела узнать, как ты.

И пока Пелагея перечисляла рецепт народных средств от простуды, Ксюша улыбалась, поглаживая рукой пушистый плед.

— Ба… — глаза защипало от слёз. Проморгалась, увлажняя пересушенную роговицу. — Я люблю тебя. Сильно-сильно. Ты ведь знаешь, да?

— Моя кнопка, я тоже тебя люблю. Ты чего, а? Аль кто обидел? Кто тебя обидел? Скажи! М?

И сколько в этих словах было участия, искренней тревоги, что сердце заныло от мучительной нежности и переполняемых чувств к той, кто всегда будет рядом не смотря ни на что. Кто всегда подует на кровоточащую рану, заплетет волосы, приголубит натруженными руками, успокоит.

— Ба, я так устала… я не хочу жить в этом городе… не хочу-у-у… — рыдания давили изнутри, разрывали в клочья, но она сдерживалась, раскачиваясь из стороны в сторону, уставившись в одну точку.

— Ну-у, Ксюшка, не край сердце. Оно у меня и так слабое. Если с тобой что-нибудь случится — я не переживу.

— Я тоже, бабуль… Я тоже не переживу.

— Тогда расскажи, что случилось?

Ксюша всхлипнула, мечтая оказаться среди родных стен. Как же хорошо было раньше.

— Всё хорошо. Ничего не случилось. Заболела, захандрила. Вспомнила, как хорошо дома. Тут всё такое чужое, бабуль. Не приветливое. Чувствую себя такой… ничтожной. Слабой.

Пелагея с минуту молчала. Потом вздохнула.

— Не приняла тебя столица, да? — спросила тихо. — Что же она тебе такое сделала, что ты так обиделась?

— Люди тут жестокие, бабуль. У нас намного проще… Не знаю…

— Жалеешь, что приехала?

Теперь настал Ксюшин черед призадуматься и дать, прежде всего, честный ответ самой себе.

— Жалею. Очень… — прошептала тихо, обнимая себя свободной рукой.

— Тогда, может, ну его, а? И эту столицу, и высшее образование? — и помолчав немного, добавила: — И любовь эту… несчастливую… Думаешь, я не видела, как ты убивалась возле меня? Эх, Оксана, Оксана, даже не знаю, что и сказать. Я-то уже старый сухарь, подзабыла, каково это, рыдать все ночи напролет от любовных мук. Тебе виднее, как поступить правильно, а я… я приму любое твое решение.

Если всё было так просто: обернуться ко всем спиной, собрать вещи и уехать, наплевав на перспективное будущее и разбитое сердце. Ладно, свое. А Дениса? Не простит ведь. Не поймет. Но и оставаться с ним — обрекать себя и его на пожизненные проблемы. К черту его родню, пускай горят в аду. Душа болела за Дениса.

— Спасибо, ба. Правда. За всё. Как-нибудь разберусь.

— Ага, разберется она. Приезжай на выходные домой. Вместе покумекаем. Что-то мне не нравится твой настрой…

После разговора с бабушкой, в который раз набрала Дениса. И в который раз он не ответил. С каждым часом тревога росла, словно снежный ком, спущенный с высокой горы. Уже и Александрова допекла, наяривая через каждые десять минут.

— Ксюх, успокойся! — отчитывал он её в очередной раз. На заднем плане послышалось недовольное сопение Насти. Да, достала, но ничего не могла с собой поделать. От неизвестности едва не рвала на себе волосы, наматывая по квартире круги. — Гудки идут? Идут. Всё хорошо. Значит, не может говорить. Ему сейчас не до телефонных разговоров, — добавил рассержено. — Не отвлекай, лады?

— Что это за сопровождение груза такое, когда нельзя ответить на звонок? Это важно! И для меня, и для него.

— Так, харе истерить! Если Ден не сказал тебе, то и я не буду. Уж извини. Приедет — сама спросишь…

И тут её осенило. Всё не просто так. И чем она вообще думала? Денис, его нежелание рассказывать о поездке, Леонид… тот же самый Калаш. О каком грузе тогда шла речь? Деньги, наркотики или оружие? Блин… она же ничего толком не помнит, разве только то, что Леонид подвинул некого Крутоголова с помощью сына, перебрав на себя чёрную грузоперевозку. Почему чёрную? Значит, нелегальная? Тогда не придала значения, отпустили живой и невредимой, и на том спасибо. А на деле… это не просто разборки бизнесменов. Это самый настоящий криминал.

Зашибись, блин!

Чем ближе стрелка часов перемещалась к полуночи, тем тревожней становилось на сердце. Ещё и паранойя, будь она неладна, вступила в свои права, разыгравшись не на шутку.

А если Денис не вернется к утру? Если она не успеет рассказать? По телефону такое не выдашь. Важно, чтобы был рядом, не вспылил и не сорвался с места. Чтобы смогла помешать. Не могла даже представить, как он отреагирует. А с другой стороны… кто она такая в его жизни? Сколько они знакомы? Разве имеет она право становиться между ним и отцом?

Боже, от обилия мыслей раскалывалась голова. Не у кого спросить совета. Не с кем поделиться.

Выглянула в окно, с опасением всматриваясь в припаркованные вдоль улицы машины. Все они, казалось, следили за ней, выжидали подходящего момента, чтобы привести в исполнение приказ Леонида.