В гостях у турок

— Мы въ горахъ, въхали на горы. Находимся въ гористой мстности, а здсь всегда весна задерживается. Въ Болгаріи и именно въ Софіи васъ, быть можетъ, встртитъ настоящая зима.

— Слышишь, Глаша? Вотъ хорошо, что ты захватила съ собой теплое пальто на куницахъ обратился Николай Ивановичъ къ жен.

— Я всегда хорошо длаю. А вотъ не хорошо, что ты зря меня будишь. Я такъ отлично спала. а ты вдругъ: «Глаша, Глаша! Не туда попали! Бда! Не въ томъ позд демъ»! передразнила мужа Глафира Семеновна и отправилась укладываться спать…

— Простяте, батюшка, что и васъ мы обезпокоили своимъ споромъ, сказалъ Николай Ивановичъ священнику. — Мы и васъ разбудили.

— Ничего, ничего, заснуть успю. Времени много.

— Ну, такъ покойной ночи. А меня кстати благословите.

И Николай Ивановичъ протянулъ передъ священникомъ пригоршни.

— Сыне, сыне… Здсь, кажется, не мсто…смшался нсколько священникъ, однако все-таки благословилъ Николая Ивановича и они разстались.

Николай Ивановичъ пришелъ въ свое купэ. Глафира Семеновна уже лежала.

— Дуракъ! Только понапрасну будишь, — проговорила она.

Онъ промолчалъ и легъ на скамейку. Вскор онъ услыхалъ, какъ Глафира Семеновна начала посвистывать носомъ, а потомъ и самъ заснулъ.

Проснулся онъ отъ стука въ дверь. Глафира Семеновна полулежала, приподнявшись сфинксомъ, и спрашивала:

— Кто тамъ?

Огонь въ вагон уже погасъ. На двор свтало.

— Это тамъ? закричалъ въ свою очередь Николай Ивановичъ, открывая дверь купэ. — Чего нужно?

— Станція Пиротъ! Сербская граница! Паепорты позвольте! произнесъ довольно правильно по-русски полицейскій чиновникъ въ австрійскаго образца кепи и съ шнурами на плечахъ пальто.

— Вы сербскій?

— Сербскій

— Въ Блград ужъ у насъ смотрли паспорты…

— А здсь, на границ, еще надо посмотрть. Вдь у васъ въ Россіи на границ смотрятъ-же.

Николай Ивановичъ ползъ въ карманъ за паспортомъ.

XIX

Въ Пирот, однако, поздъ задержали недолго. Сербскій полицейскій только записалъ паспорты, наложилъ на нихъ красный штемпель, и поздъ тронулся.

— Ну, слава Богу, похали. Можно еще поспать, сказала Глафира Семеновна, легла и только заснула, какъ явился кондукторъ.

Оказалось, что онъ явился, чтобъ откланяться супругамъ и получить общанный динаръ.

— Добре почилы ове ночае? спросилъ онъ супруговъ и сообщилъ, что онъ детъ только до слдующей станціи. — Въ Царибродъ блгарски кондукторъ буде, прибавилъ онъ и протянулъ руку.

Николай Ивановичъ далъ ему второй динаръ и спросилъ:

— На Царибродъ мытница (т. е. таможня)?

— Блгарска мытница, кивнулъ кондукторъ и удалился.

— Глаша! Не спи! Сейчасъ новое испытаніе будетъ. Възжаемъ въ болгарскую землю. Таможня, сказалъ Николай Ивановичъ лежавшей жен.

— Слышу, слышу. Какой тутъ сонъ! Давно ужъ проснулась. Наказаніе эти таможни!

А поздъ останавливалъ уже ходъ и подкатилъ съ деревянному домику съ надписью: «Царибродъ». На платформ стоялъ болгарскій офицеръ и два солдата въ форм, напоминающей совсмъ русскую форму. Солдаты были даже въ фуражкахъ безъ козырьковъ, въ срыхъ шинеляхъ русскаго покроя и съ револьверами у пояса. Кром ихъ, на платформ были начальникъ станціи въ статскомъ плать и, какъ у насъ въ Россіи, въ красной фуражк, бакенбардистъ въ пальто и шляп котелкомъ и нсколько бараньихъ шапокъ въ бараньихъ курткахъ шерстью вверхъ.

Все это тотчасъ же ползло въ вагоны. Чиновникъ въ шляп котелкомъ оказался таможеннымъ чиновникомъ, бараньи шапки — его подчиненными. Войдя въ купэ супруговъ, онъ тотчасъ-же бросилъ взглядъ на дв громадныя подушки, улыбнулся и спросилъ по русски:

— Русскіе?

— Да, да… Самые что ни-на-есть русскіе… демъ изъ Петербурга, отвчалъ Николай Ивановичъ.

— Не везете-ли сигаръ, табаку, чаю? задалъ вопросъ человкъ въ шляп котелкомъ. — Это все ваши вещи?

И прежде чмъ супруги успли отвтить что-нибудь, онъ уже началъ лпить на саквояжи и кардонки таможенные ярлычки, гласящіе «прглдано». Глафира Семеновна начала было открывать свои баульчики, чтобы показать, что въ нихъ, но онъ сказалъ:

— Не трудитесь, не трудитесь. Ничего не надо. — Есть у васъ что нибудь въ багажномъ вагон?

— Ахъ, какъ-же. Сундукъ съ бльемъ и платьемъ.

— Тогда пожалуйте въ таможню. Надо и на него налпить пропускъ.

Чиновникъ поклонился и удалился.

— Вотъ учтивый-то таможенникъ! воскликнула Глафира Семеновна посл его ухода. — Даже и не врится что-то, что это таможенный. Боже мой! Да еслибы они вс-то такіе были! И какъ прекрасно говоритъ по русски! Ну, я пойду въ таможню.

— Пусти, лучше я схожу, предложилъ Николай Ивановичъ.

— Нтъ, нтъ. Это такой элегантный человкъ, что съ нимъ даже пріятно. А ужъ если хочешь, то пойдемъ вмст.

И супруги стали выходить изъ вагона.

— Позвольте ваши паспорты, на чистйшемъ русскомъ язык обратился къ нимъ на платформ офицеръ.

— Боже мой! Какъ здсь въ Болгаріи хорошо говорятъ по-русски! Я не ожидала этого, проговорила Глафира Семеновна, улыбаясь офицеру.

— Не везд, мадамъ. Это только здсь на границ, отвчалъ офицеръ, принимая изъ рукъ Николая Ивановича паспортъ, и прибавилъ:- Обратно получите въ вагон.