В июне тридцать седьмого...

Конечно, мало кто в Советском Союзе читал труды своих вождей, начиная с Ленина. Очень сомневаюсь, что найдётся хоть один «простой советский человек», проштудировавший его «полные собрания сочинений» от корки до корки. Наверно, сей тяжкий труд — удел узких специалистов. Но ведь и нескольких ленинских работ, входивших в обязательный курс марксизма-ленинизма в высших учебных заведениях, вполне достаточно для понимания подлинного Ленина, для прозрения. Ведь мы не только читали эти труды, но и конспектировали их, разбирали нетленное наследие вождя на семинарах. Тем не менее уже в человеконенавистническую эпоху Сталина в народе, во всех социальных слоях общества была глубоким убеждением расхожая фраза: «Если бы был жив Ленин...»

Сегодня можно с полной уверенностью сказать: если бы Владимир Ильич осчастливил нас ещё двумя десятилетиями своего пребывания в этой жизни (достигнув возраста Иосифа Виссарионовича Сталина), Россия — да и весь мир — содрогнулась бы от его преступлений: программа действий начертана в бессмертном ленинском теоретическом наследии.

Впрочем... Это непререкаемая истина: история не имеет «если бы...» — сослагательного наклонения.

Так всё-таки что и почему с нами произошло? Общее затмение и помутнение разума? Всенародный гипноз? Наваждение?

Да, убеждён я, наваждение. Только надо уточнить: дьявольское наваждение, потому что марксизм-ленинизм — это религия. Религия от дьявола, от Сатаны. В 1917 году в Российской империи победили силы тёмного князя мира сего, его апостолы стали нашими вождями, Голгофа для Христа и людей Христовой веры была перенесена в Россию. И хотя сегодня в нашей стране антихрист сокрушён, его паствы достаточно по городам и весям русской земли, их ещё — увы!.. — тьмы и тьмы. И пока это бесовское учение — марксизм-ленинизм — не будет объявлено вне закона, пока пасторы ленинского воинства, допущенные к власти, не будут устранены из неё, пока не предадут тело Ленина земле (а душа его принадлежит дьяволу) — не будет покоя, мира и согласия в России.

Теперь вернёмся к двум персонажам отечественной истории — Ленину и Каминскому в аспекте их взаимодействия и взаимопроникновения.

«Я всю жизнь буду с вами, Владимир Ильич! Я никогда не сверну с нашего пути. И, если понадобится, я умру за вас!»

Наверняка восемнадцатилетний Каминский был искренен, когда так мысленно обращался к Ленину, после их прогулки в Польские Татры, к озеру Морское Око.

Он сохранил фанатическую — именно фанатическую — преданность вождю, всеохватывающую и безоглядную, до конца жизни. Или, может быть, почти до конца — до горького и окончательного прозрения, пришедшего к нему в два последних года жизни.

Ленин наверняка обладал гипнотической силой, вручённой ему теми, кто послал его на нашу землю, в Россию. Этот парализующий волю и свободное мышление гипноз испытали на себе его соратники и близкие люди. Одни не осознавали, как бы теперь сказали, его экстрасенсорного воздействия на себя и слепо подчинялись ему (наверняка в этом ряду — Григорий Каминский), другие (Инесса Арманд) осознавали и осмысленно, с радостью подчинялись вождю, шли за ним «в огонь и в воду». Чаще — в огонь.

Эта гипнотическая сила Владимира Ильича соединялась с двумя качествами его натуры. Первое качество: убеждённость в своей абсолютной, стопроцентной правоте всегда и во всём (отсюда нетерпимость к любым оппонентам и возражениям, вызывавшим гнев, ярость, ненависть, желание немедленно уничтожить несогласного — «расстрелять», «сгноить в тюрьме», «привязать к позорному столбу» и проч.). Второе качество: полное отсутствие чувств, эмоций: жалости, страданий, сочувствия чужому горю, любви.

В этой связи одно потрясающее свидетельство. Художник Юрий Анненков («Дневник моих встреч. Цикл трагедий», том второй, страница 253, Ленинград: «Искусство», 1991), Юрий Павлович, до эмиграции в Европу в 1923 году был художником, приближённым ко двору советских вождей, писал их портреты, Ленина в том числе. После смерти вождя его пригласили в Институт Ленина, для ознакомления с документами и фотографиями — готовился выпуск нескольких книг о почившем кумире, и Ю.П. Анненкову предложили их иллюстрировать. «Ознакомление с документами продолжалось около двух недель. В облупившемся снаружи и неотопленном внутри Институте Ленина меня прежде всего поразила стеклянная банка, в которой лежал заспиртованный ленинский мозг, извлечённый из черепа во время бальзамирований трупа: одно полушарие было здоровым и полновесным, с отчётливыми извилинами; другое, как бы подвешенное к первому на тесёмочке, — сморщено, скомкано, смято и величиной не более грецкого ореха. Через несколько дней эта странная банка исчезла из института, и надо думать, навсегда. Мне говорили в Кремле, что банка была изъята по просьбе Крупской, что более чем понятно. Впрочем, я слышал несколько лет спустя, будто бы ленинский мозг был перевезён для медицинского исследования куда-то в Берлин».