В Иродовой Бездне (книга 2)

Река Выг, Выговский край, Выгозеро… Как бы удивился Лева, если бы узнал, что примерно за 240 лет до постройки Беломорско-Балтийского канала как раз на берегах реки Выг — на том месте, где он впоследствии был сооружен, — коммуной жили русские люди. И именовали они себя почти так же, как Лева — христиане евангельского исповедания. Еще более Лева был бы удивлен, если бы узнал, что эти люди попали сюда, в столь глухие и нелюдимые тогда места именно из-за своих религиозных взглядов. Правда, они не были ссыльными. Они сами бежали сюда, в эту глухую, гиблую местность, спасаясь от «десятирожного зверя» антихриста и антихристовых властей. Их песни свидетельствуют о глубоком неприятии ими мира, в котором «градские законы» все истреблены, а сонмы мерзостей умножены и торжествует зло. Они не хотели и не могли мириться с такими порядками в обществе, при которых «в сластолюбии которые тех почтили, на седалищах первыми учинили, а собор нищих возненавидели. Лихоимцы все грады содержат, немилосердные в городах первые, на местах злые приставники».

Кто же были эти люди? Выговская общежительная пустынь была учреждена раскольниками-беспоповцами и получила название Выгореция. Основателем пустыни был старец Даниил — человек мягкого, незлобивого характера. Он предсказал, что «места эти распространятся и прославятся во всех концах. По-умножении же поселятся с матушками и с детками, с коровушками и с люлечками». Предсказание Даниила сбылось. Вот почему скит в память отеческого провидения и назвали Даниловским. Потом рядом с ним появился Алексинский (женский) скит.

Во главе Выгореции стояли такие выдающиеся люди, как братья Андрей и Семен Денисовы (из рода князей Мышецких). Особенно силен в риторских науках и философии был Андрей Денисов — незаурядный ум и высокообразованный по тому времени человек. О нем, его начитанности и влиянии на «рядовых» раскольников имеется много исторических свидетельств. Братья Денисовы были, между прочим, авторами широко известного в свое время полемического сочинения — «Поморские ответы». На первых порах скитники много бедствовали. Причиной были недороды из-за плохих климатических условий («зяблевые годы»), Но вскоре скит окреп и вырос в большое многоотраслевое коллективное хозяйство, и его по справедливости следовало бы отнести к числу наиболее ранних в нашей стране коллективных хозяйств, а точнее — коммун. В Выгореции, кстати, процветал на редкость вольномысленных дух в лучшем значении этого слова. Говоря словами М.М. Пришвина, который в свое время немало и с большой теплотой писал о Выговской киновии и о людях «древнего благочестия», «при царе Александре III приехал чиновник, все описал, все опечатал, и с тех пор Выгореция кончилась». Было это в 1854-55 годах. Историк свидетельствует, что не уцелели не только иконы и старые рукописи, даже скитские постройки — и те были разрушены.

Но все это было давно. А сейчас на дворе стоял 32-й год XX века и юный христианин Лев Смирнский направлялся в контору электростанции.

Начальство электростанции — такие же, как он, заключенные специалисты — встретили Леву приветливо, расспросили, за что он здесь, и, узнав, что попал в заключение за веру, по-доброму засмеялись.

— За что только теперь не сажают! — воскликнул механик, венгр по национальности. Он был когда-то участником венгерской революции, бежал в Россию, и вот теперь осужден как… контрреволюционер. «Вольная» профессия Гаспара Гаспаровича Леренса — инженер.

Заведовал электростанцией русский, из простых. Он похлопал Леву по плечу и отвел в контору:

— Вот это твоя комната — работай. Будут приносить тебе отчеты о расходе топлива, электроэнергии, все учитывай по форме. Дам тебе книги — занимайся, времени хватит.

Лева старательно принялся за работу: ходил по объектам, лазил по каналам, знакомился с компрессорами. Компрессоры — «Чикаго», «Сумский» и другие — перестали быть ему в диковинку. Деррики, гайдеррики, помогающие вытаскивать камни из канала, центробежные насосы, выкачивающие воду из котлована, моторы — все стало близко для него. Когда у механика плавились подшипники, он составлял акты и направлял подшипники в мастерские для восстановления.

Леренг и начальник электростанции были очень довольны отношением юноши к труду, а Лева вскоре так освоил работу, что у него оставалось много свободного времени, и он начал изучать электротехнику. Появились мечты:

— Вот, если Богу будет угодно и я освобожусь когда-нибудь из заключения, то поступлю в электротехнический институт, стану инженером-электриком. У электричества большое будущее. И быть инженером-электриком вполне совместимо со званием христианина.

Так думал Лева. А дни летели. Наступила поздняя весна 1932 года. Погода установилась теплая, ясная, и строительство шло самыми развернутыми темпами. Тысячи заключенных вкладывали в работу на канале свое здоровье и силы.

Глава 12. Мать