Читаем В Иродовой Бездне (книга 2) полностью

В Иродовой Бездне (книга 2)

Вот кончается улица. Дальше поле, потом тайга. Но неожиданно возница, ни слова не говоря, заворачивает в переулок, потом в другой, сворачивая с прямой дороги. Лева взглянул на конвоира. Тот дружелюбно улыбнулся. Подъехали к какому-то большому дому. Открылись ворота. Подвода въехала в большой двор.

– Брат, брат, дорогой! — кричали со всех сторон. Люди бежали к Леве, обнимали его.

– Что это, Господи? — подумал Лева. На глазах его заблестели слезы.

– Ты не беспокойся, отдохнешь, все, будет хорошо, — говорили ему.

– Братья, братья! О, как я рад! — Лева с удивлением оглядывался кругом. Конвоира с винтовкой не было, он куда-то ушел.

– Во-первых, баня, уже готова, вымоетесь, потом покушаете, а потом на собрание. Тут недавно был съезд братский, а мы со съезда с хором заехали сюда, и вас Господь как раз сюда направил.

– Это все Отец устроил! — сказал Лева. — Только Отцу Небесному такое под силу.

Леву выкупали в жаркой бане. Потом усадили за стол. Каких угощений только ни предлагали узнику! Особенно ему понравились вкусные пироги с толченой черемухой. За столом Лева рассказал о себе — о том, как Господь с юности спас его и он посвятил жизнь Ему.

– Мы слышали о твоем папе, — сказал один проповедник. — Он был сослан в село Шиткино. Где он теперь?

– Он продолжает отбывать ссылку в городе Енисейске, я его повидал, когда он был в Красноярске.

– Ну, а мама как у вас, не ропщет? Сколько у нее еще детей?

– Нет, не ропщет: она верная христианка. А детей на ее руках осталось четверо. Она работает портнихой на фабрике и содержит семью.

Сестры, братья кругом — родные… С большой любовью они смотрели на Леву. Худенький, с виду невзрачный, плохо одетый, он, казалось, не обладал ничем, что могло привлекать к нему чьи-либо взоры. Но он имел то, что не имели многие — звание узника Христа.

Лева пошел с верующими на собрание. Огромная изба была переполнена народом. Впереди сидели хористы и проповедники. Леву посадили на переднюю скамейку, перед столом, и перед ним положили пакет его дела, запечатанный пятью большими сургучными печатями. Там лежала его Библия. На пакете были сделаны большими буквами какие-то надписи, стояли номера. Осматривая пакет, Лева прочел про себя эти надписи. Вверху крупными буквами было начертано: «Совершенно секретно». Но Левино внимание более привлекла нижняя надпись: «За арестованным бдительный надзор».

Встали для молитвы. В горячей молитве Лева говорил:

— Отец Небесный, благодарю Тебя, что для Тебя нет ничего невозможного. Ты видишь, что я, Твое дитя, иду в испытание ради имени Твоего, и Ты для того, чтобы я его перенес, дал мне эту радость — быть на собрании Твоих детей. Господи, я благодарю, благодарю Тебя. Как Ты любишь!..

Со слезами молились братья и сестры, а потом хор пел гимн. Родные мелодии, родные напевы! Леве иногда казалось, что он уже не на земле.

Предоставили слово ему.

— Братья, сестры! — сказал он. — Эти кратковременные страдания — ничто по сравнению с тем, что ожидает нас. Я взят в узы, вы видите это, но я счастлив. Не бойтесь и вы страданий, не бойтесь ради Христа попасть в тюрьму. Все это пройдет, а там вечное, и не слышало то ухо, не видел то глаз, не приходило на ум человеку, что Господь приготовил для нас. Если не здесь, то там, в небесной отчизне, где нет слез и болезней, где нет тюрем и ссылок, а только живые реки и чудные пажити…

В своем слове пресвитер говорил Леве слова утешения и ободрения на текст: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» – (Откр. 2:10).

А потом встал хор. Брат регент обратился к юноше:

— Это для тебя, брат, споем, специально для тебя.

И они запели. Это было чудное, оказывающее глубокое впечатление стихотворение С. Я. Надсона:

Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,

Кто б ты ни был, не падай душой.

Пусть неправда и зло полноправно царят

Над омытой слезами землей,

Пусть разбит и поруган святой идеал

И струится невинная кровь, —

Верь: настанет пора — и погибнет Ваал,

И вернется на землю любовь!