В Иродовой Бездне (книга 3)

– Я очень благодарен вам, — отвечал Лева. — Но я в защитнике не нуждаюсь.

– Если вы не можете оплатить меня, как своего защитника, то я готов вас защищать безвозмездно.

– Очень благодарю вас, — повторил Лева. — Но я верующий человек, христианин, и человеческая защита мне не нужна. Меня будет защищать Бог. И будет то, что лучше.

— Странный вы человек! Я вам добра желаю, но если не хотите, насильно я вас защищать не могу…

Он отошел. На сцене появились люди — мужчины, женщины. В зале наступила тишина. Всем было ясно, что члены суда занимают свои места. В центре сел судья, знакомый уже Леве по короткой встрече. Он выглядел сурово, угрюмо и старался показывать всем своим видом значимость свою и величие. Прокурор также выделялся среди остальных. Видимо, он чувствовал себя выше всех.

Судья огласил состав суда, перечислил народных заседателей, назвал прокурора, защитника. Потом он обратился к подсудимому с обычным вопросом, задаваемым в начале судебного заседания:

– Подсудимый, вы имеете какой отвод к составу суда?

– Да, имею, — ответил Лева.

Зал замер. Это бывало редко, чтобы подсудимый отводил кого-либо из членов суда. Для этого нужно было предъявить уважительную причину.

– Что вы хотите? — спросил судья.

– Прошу освободить меня от защитника, — громко и ясно сказал Лева.

– Как, почему вам не нравится этот защитник?

— Я отказываюсь от всякого защитника. Я верующий, последователь Христа. Христа судили без всякой защиты, и я категорически отказываюсь иметь защитника.

Лева говорил стоя и, когда говорил, оглянулся в сторону.

И кого же он увидел? Там, среди людей, стоявших у стены, кто-то торопливо пробирался вперед. Это был его отец. Видимо, весть дошла в Куйбышев, что в этот день Леву будут судить, и отец, оставив работу, приехал. Он, вероятно, только что с поезда, в шубе, с большим узлом в руках. Он смотрел на сына и старался пробраться поближе. Родное лицо отца, большой лоб, опущенные усы и глаза, полные любви и сострадания, устремленные на Леву…

В суде произошло замешательство; члены суда перешептывались между собой. Наконец вскочил прокурор и закричал:

— Судебный процесс отменяется, будет перенесен на другое время. Об этом будет сообщено отдельно. Конвой, немедленно уведите подсудимого.

Леву снова кольцом окружили милиционеры и вывели. Вели его мимо отца, он хотел остановиться, сказать папе самое лучшее, что было на душе, но его торопили, толкали. Отец только с какой-то особой любовью кивнул ему головой, и его провели мимо. Лева слышал, как отец просил разрешения передать ему передачу. Но — не разрешили.

Быстро посадили в грузовик, машина помчалась. Лева невольно вспоминал Тараса Бульбу, который пробрался для того, чтобы взглянуть на своего страдающего сына Остапа…

Да, это была последняя встреча Левы с отцом. Начались бури за бурями, проходили годы за годами. Только у ног Христа он снова встретил своего отца, с которым в последний раз мог только взглядом обменяться в зале суда…

Глава 4. Ветер бурный

«Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон. Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и они носились, отдаваясь волнам».

Деян. 27, 14-15

Леву привезли в тюрьму. Опять открылись перед ним железные двери. Опять эта зловонная, душная камера, и люди, люди, гибнущие, прокуренные, озлобленные, жаждущие свободы и ожидающие суда.

Лева сел на нары, опустил голову и задумался.

– Ну как, почему ты опять попал в нашу камеру? Не осудили, что ли? — спрашивали заключенные.

– Нет, суд не состоялся. Был опять в институте, в том большом зале, где я когда-то выступал на торжественной встрече профессуры с нами, поступающими. Но прокурор отложил суд, потому что я отказался от защиты.

– Как от защиты отказался? — изумились товарищи по камере.

– Да, отказался, — сказал Лева. — Хочу, быть всегда последователем Христа. Его судили без защиты, и мне она не нужна.

– Напрасно, напрасно, — заметили бывалые преступники. — При хорошем защитнике, глядишь, неполную катушку дадут по статье.

– У меня самый хороший защитник, — спокойно сказал Лева, — Бог, Он меня будет защищать.

И опять потянулись томительные, серые тюремные дни, ночи, полные тревоги и ожидания.

Лева отлично знал, что если дело санкционировано прокурором и переведено в суд — свободы не видать, как бы он ни старался доказывать свою правоту. Однако отчаяния, уныния в душе не было. Лева знал, что без воли Отца Небесного и волос с головы не упадет. И если все это произошло и буря разразилась, то все имеет определенное значение. С одной стороны, это испытание его веры и стойкости; с другой стороны — это определенные планы Божий.