В Иродовой Бездне (книга 3)

Людей выкликнули по формулярам, поместили в отдельный барак, произвели санобработку. Это была очередная баня со стрижкой всех волосистых мест на теле. Это делалось для того, чтобы предупредить вшивость и более легкого отыскания заключенного в случае побега. Произвели обыск каждого, вывели за зону, выстроили рядами, вещи сложили на подводы. Этап, окруженный охраной в черных полушубках, вооруженной винтовками, двинулся в путь.

Идти было очень тяжело. Дорога была узкая, полузанесенная снегом. Кругом высились сосновые, березовые леса, и конвой, опасаясь побегов, все время грозно покрикивал. Ноги в валенках вязли в снегу, заключенные потели, выбивались из сил, но шли, шли, шли…

«Вот сейчас, — думал Лева, — мои друзья студенты, студентки кончают второй семестр первого курса мединститута, сдают экзамены. А может быть, учеба в самом разгаре. А я вот отвержен, выброшен за борт жизни, разлучен с женой, с семьей, изолирован от общества, как якобы злостный преступник. И за что? За то, что, следуя учению Христа, не захотел учиться проливать человеческую кровь, произносить клятву. Не Христос ли сказал: «Не клянитесь вовсе».

О, когда же придет день, о котором предвозвестил пророк Исайя: «Перекуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать…»

Но так же как в горах Урала не веяло весной, так и на земном шаре не веяло миром. Заключенные через КВЧ получали газеты и знали, что творится на белом свете, Гитлер все более и более разжигал пламя войны, кровопролитие и смерть охватывали многие народы.

… Измученные, поздней ночью заключенные добрались до Куезов — это был леспромхоз, подготовленный к большому лесоповалу. Там были бараки для заключенных, как обычно огражденные проволокой; вблизи — бараки для охраны и работников леспромхоза.

Кругом на сотни километров стояли занесенные снегом деревья, девственные уральские леса.

Леве под медсанчасть выделили отдельный небольшой барак, В амбулатории была маленькая комнатка, отгороженная досками. В ней начальник колонии разрешил жить Леве.

Это было чудесно. Иметь свой уголок, после работы сидеть за столиком и заниматься у окна, выходившего во двор колонии. Лева благодарил Всемогущего Бога. Он сразу же написал письма домой — жене, матери — о перемене адреса и просил немедленно выслать посылку с медицинскими книгами, медицинским инструментарием, который был у него дома. Оборудование медсанчасти было очень убого, Лева же горел желанием, чтобы у него были и инструменты и медикаменты. Помимо этого, он очень просил прислать ему два тома стихотворений Н.А.Некрасова.

Все это Лева вскоре получил.В образовавшуюся новую колонию приехала начальница санчасти Белорецких лагерей, молодая, одетая по-военному, видимо фельдшер. Она быстрыми шагами вошла в амбулаторию и, обращаясь к Леве спросила:

– Где здесь фельдшер?

– Это я, — ответил Лева.

— Не шутите, — сказала начальница. — Тут должен быть какой-то старик.

— Нет, я фельдшер, — подтвердил Лева.

Начальница разделась, села и, недоуменно глядя на Леву, сказала:

– Мне говорили, что здесь фельдшер какой-то верующий фанатик. Я и вообразила старика с большой бородой. А вы? Неужели же вы на самом деле верите в Бога?

– Да, верю, — спокойно сказал Лева и, улыбнувшись, добавил: — Верю в Христа Спасителя и учился в Уфимском мединституте и оттуда попал сюда.

— Да что вы, с ума сошли? Вот диво-то какое! Начальница отнеслась к Леве очень участливо и, слушая его историю, все качала головой, будучи уверенной, что он ни за что ни про что сгубил себя.

Бедная, она никак не могла представить, что есть Бог — Творец неба и земли, Отец всех людей, и что Евангелие и все то, что в нем сокрыто, — есть самые великие драгоценности, которые когда-либо знал человек. Все это казалось ей чрезвычайно странным, чем-то древним, давно отжившим, наподобие сказок о бабе-яге или лешем в лесу. Но она видела, что Лева жил своей верой, чем-то необыкновенным, и это поражало ее.

Начальница пробыла несколько дней, проверила работу медсанчасти, произвела отбор инвалидов, дала Леве целый ряд инструкций, форм отчетности и уехала.

С обувью — валенками — в колонии было плохо, и инвалидам поручили плести лапти. Благодаря лаптям инвалиды неплохо питались.

В целом питание в колонии было неплохое. Те, кто работал в лесу, а особенно те, кто выполнял норму, получали достаточно хлеба. Кроме того, нужно отметить, что начальство, создавая новую колонию, постаралось не брать в нее «урков» и воришек. Заключенные, в основном, были трудящиеся, осужденные за бытовые преступления. Лева питался из пайка ИТР и был вполне сыт. Сахар он не любил и ежемесячный паек стал складывать в рюкзак, висевший в его комнате.