В исключительных обстоятельствах 1979

Зазвенело разбитое стекло, посыпались на пол книги… Нервы наши напряглись. Вот сейчас они отодвинут шкаф, и…

Хлопнула парадная дверь. Тонкий, как хлыст, голос стегнул воздух:

— Нашли?

— Никак нет, ваше благородие!

— Конечно, было бы глупо со стороны этого чекиста, если бы он сидел дома и ждал нас. Я и не надеялся застать его тут, но нужно узнать, где он. Вы, господин учитель, долго собираетесь играть в молчанку? Думаете, не сумеем заставить вас говорить?

— Какое вы имеете право так со мной разговаривать, молодой человек? — резко произнес Алексей Александрович. — Давно ли вы отвечали у меня урок? Герои! В кого превратилось доблестное русское офицерство? В бандитов!

— Молча-ать!

Раздался болезненный стон. Мы услышали сдавленный голос:

— Убийцы!.. Придет время… мой сын сам найдет вас!..

Вдруг хлопнул выстрел, негромкий, как будто кто-то доской ударил по полу. Голос смолк. Потом настала страшная, напряженная тишина. Лешка задыхался. Я тихонько сжал его плечо.

— Пошли, — процедил офицер.

Лешка уткнулся в мою руку и беззвучно рыдал, сотрясаясь всем своим худеньким мальчишеским телом. Солдаты ушли. Мы отодвинули шкаф…

Учитель лежал, откинув голову. Его белые губы были плотно сжаты. Лешка с мгновенно осунувшимся, постаревшим лицом упал на колени. Мы перенесли тело в спальню. Кольцов поцеловал отца в губы, прижался щекой к его холодной руке и долго сидел, не шевелясь. Потом вышел в столовую.

— Все! — сказал он, пряча от меня глаза, глотая слезы. — Пошли.

— Да! — ответил я, удивленный и взволнованный его мужеством. Исчез гимназист, романтический, добрый парнишка. Передо мной стоял суровый и твердый солдат революции.

— Да, пора уходить, Алексей.

Мы стали собираться в путь. Сложили в мешок продукты, одежду. Перед тем как выйти, Алексей достал из ниши стопу бумаги, исписанную аккуратным почерком учителя.

— Вот… бедный отец… Все писал свои проекты…

Я взял покрытую пылью тетрадь. Перевернул несколько листов. Учитель писал о богатейших возможностях, заложенных в алтайских степях, о новой, разумной системе земледелия, о том, что можно весь край завалить дешевой алтайской пшеницей… Немудрено, что за эти проекты его едва не сочли сумасшедшим. Разве царским чиновникам не хватало хлеба? Да и кто, какими силами мог бы поднять эту бескрайнюю степь?

Вернув Лешке тетради, я сказал:

— Спрячь хорошенько. Когда-нибудь, при коммунизме, настанет время и для таких проектов.

— А скоро будет коммунизм? — мечтательно и страстно спросил Лешка.

— Ты доживешь обязательно!

Кольцов положил бумаги отца на место и придвинул шкаф.

Я хотел добраться до железной дороги и разыскать в-депо машиниста Каленчука, который однажды, еще до революции, вывез меня из Крайска в тендере. За мной тогда по пятам гнались агенты охранки. Я надеялся, что таким же способом нам удастся спастись и теперь.

До станции пробирались без приключении, хотя улицы кишмя кишели солдатами и казаками. Дальше идти вдвоем было опасно. Оставив Лешку в будке у знакомого стрелочника, я отправился в депо. Каленчука нашел быстро. Он проверял песочницы, готовясь в рейс. Мы разговорились. Выслушав просьбу, он тревожно оглянулся:

— Можно. Но одного. Угля нынче мало, тендер пустой. А в будке солдаты поедут. Двоих не спрячу, однако…

Расстаться с Лешкой? Да, иного выхода не было.

— Я где-нибудь отсижусь, дядя Федя! — сказал он. — Дождусь наших. Не беспокойтесь.

Мы обнялись и крепко поцеловались. До свидания, Лешка!

…На этом рукопись обрывалась.

Эпилог

«…До свидания, Лешка!» — прочел Сергей Готовцев и умолк. Он положил в сумку последнюю тетрадку и охрипшим голосом сказал:

— Вот и все…

Ваня Ремизов сидел, обняв колени. Студенты долго молчали. Перед ними словно раздвинулись стены землянки, зазвучали страстные голоса героев-большевиков, о которых сложено столько легенд и песен.

— Но когда же Федор Гаврилович написал свои воспоминания? — задумчиво спросил Готовцев.

— Ясно, что позже, может, через полгода, — ответил Ваня. — Скажи лучше, как эти записки попали сюда и почему они не окончены?

Наверху послышались шаги и раздался взволнованный голос:

— Товарищи, они, наверно, здесь! Вот чья-то кепка!

Сергей и Ваня, вскочив, наперебой закричали:

— Сюда! Сюда!

Они быстро выбрались из погреба и увидели директора совхоза и агронома, окруженных студентами.

— Мы уж думали, с вами случилось что-нибудь, — сердито сказал комсорг Петька Пирогов, долговязый юноша в очках. — Всех на ноги подняли, из-за вас работа стоит, а вы…

— Да знаете, что мы нашли? — заторопился Сергей.

Перебивая друг друга, ребята рассказали о находке. Тетради переходили из рук в руки. Студенты с любопытством и уважением перелистывали потертые страницы.

— Эти документы необходимо сдать в краеведческий музей, — озабоченно сказал Рокша. — Я нынче же позвоню в Крайск и сообщу о вашей находке.

…По дороге в поселок Сергеи как будто новыми глазами оглядывал бескрайние массивы золотой пшеницы, тракторы и комбайны, лазоревое безоблачное небо и ослепительно белые на солнце, с красными черепичными крышами постройки центральной усадьбы.