В измерении Кольца

— Мои полномочия подтверждены президентом Аргентины, который назначил меня своим советником по делам спецслужб. Полковнику Перону было известно, что я направлен к нему для решения важных вопросов. Вы тоже должны были получить сообщение, что переходите в подчинение специальному представителю Центра. Где это сообщение? Кто его получал и по какому паролю он должен перейти в подчинение спецпредставителю? Донна Мария, я к вам обращаюсь, — повысил я голос.

Мне в моем положении все едино, что понижать голос, что повышать голос. Но, кажется, вопросы были поставлены правильно. Только правильно ли я обратился к донне Марии?

Донна Мария стояла и молчала. Наконец она подошла ко мне и спросила сама:

— Почему вы выдаете себя за немца?

— А за кого же я еще должен выдавать? И почему вы мне задаете такой вопрос? — я снова стал брать инициативу разговора в свои руки.

— У вас не чистый немецкий выговор и какие-то старинные словарные обороты, — как будто вы всю жизнь прожили в глухой деревеньке, которой не коснулась цивилизация, — сказала женщина.

— Интересно, у кого же чистый немецкий выговор? — спросил я, удивленно подняв брови. — У господ Гитлера и Кальтенбруннера или у господина Розенберга с его прибалтийским акцентом? А вы не заметили, что я говорю так же, как говорят немецкие эмигранты здесь, приехавшие намного раньше вас? Вы попробуйте так поговорить? Мне самому пришлось ломать себя, чтобы научиться такому разговору.

— Где это вы ломали себя? — менее уверенно спросила донна Мария.

— Где надо, — ответил я, — там, откуда пришла радиограмма о моем прибытии.

— И как вас зовут? — спросила донна Мария.

— Меня зовут Солнце, — сообщил я данный мне в Германии в канцелярии партайляйтера Кёльна псевдоним. Получалось, что я человек Бермана и не имел отношения ни к гестапо, ни к абверу, который в 1945 году курировался ведомством Гиммлера.

В послевоенное время объединителем всех интересов немцев оставалась только национал-социалистическая рабочая партия Германии — НСДАП, которая затеяла авантюру с мировым господством, но она осталась в сознании немцев и приверженцев фашизма как партия рабочих и трудящихся масс. И я посланец этой партии. И, возможно, мои похитители тоже члены этой партии.

Кто скажет, где сейчас Борман? В числе убитых не значится. В числе пленных его тоже нет. Он где-то сидит и готовит партию к новому появлению на сцене, но в виде реванша. Не такой уж Борман дурак, чтобы одеваться в одежды призраков и пугать нормальных людей. Это будет новая партия национал-интернационализма. И будут группенфюреры в набедренных повязках, чалмах, в гаремах и золоченых кадиллаках.

В новой империи будет цениться только арийское происхождение, но не цвет кожи. А происхождение будет определяться партийным билетом. Вот это будет партия. Коммунисты со своим лозунгом о праве наций на самоопределение сами под себя заложили мину, которая взорвалась, как только партия коммунистов начала загнивать. А новая партия гнить не будет, потому что будет находиться в авангарде мирового прогресса, тонко улавливать и возглавлять все социальные процессы. Время учебы на своих ошибках прошло.

В комнате наступила тишина. Донна Мария о чем-то тихо переговаривалась со своими сообщниками в противоположном углу комнаты. Вероятно, я угадал счастливое число или наоборот, не угадал его и сейчас похитители решают мою судьбу.

Затем ко мне подошла донна Мария.

— Вы можете гарантировать, что SIDE не будет преследовать нас, и никого не подвергнут уголовному преследованию за ваше похищение? — спросила она.

— Если вы переходите в мое подчинение, то я не буду поднимать вопроса о похищении, — ответил я.

Донна Мария кивнула головой. Один из мужчин развязал мне руки и отвязал ноги от ножек массивного стула.

Глава 22

— Сколько сейчас времени, — спросил я.

— Половина одиннадцатого после полудня, — ответила донна Мария.

— Мы далеко от столицы? — поинтересовался я.

— Порядка сорока километров, — сказал похититель, ведший допрос.

— Это не менее часа езды, — начал я размышлять, — потом поздно ночью брать у консьержа ключ, смотреть на заговорщические взгляды. Здесь есть свободная комната, где я мог бы переночевать? А вернемся мы завтра на машине вместе и приготовьтесь, донна Мария, к тому, что на вас будут глядеть как на любовницу Антонио де Гомеса, — улыбнулся я.

Почему бы не улыбнуться, когда нашелся выход из довольно сложного положения. Честно говоря, донна Мария хороша как женщина и как специалист по нелегальной работе. Такую женщину лучше иметь любовницей, чем заклятым врагом.

— Конечно, мы найдем для вас комнату и постараемся разместить как можно лучше. Только мне нужно знать, кто мы сейчас такие и что нам делать, — спросила донна Мария.

— Вы — резерв новой партии и будете находиться в моем подчинении, — сказал я и прочитал ей краткую лекцию о перспективах этой партии, о чем я уже рассуждал выше.