В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Боярская дума к началу 1573 г. состояла из 15 бояр и 6 окольничих. Шестеро бояр (кн. Ф. М. Трубецкой, кн. С. Д. и П. Д. Пронские, кн. Н. Р. Одоевский, кн. В. А. Сицкий, И. А. Бутурлин) входили ранее в опричнину, девять — были земскими (кн. И. Ф. Мстиславский, кн. М. И. Воротынский, Н. Р. Юрьев, кн. И. П. Шуйский, П. В. и М. Я. Морозовы, И. В. Шереметев Меньшой, кн. П. А. Булгаков, кн. А. И. Ногтев). Все шестеро окольничих (Н. В. Борисов, Д. А. Бутурлин, В. И. Умной-Колычев, В. Ф. Ошанин, кн. Д. И. Хворостинин и кн. О. М. Щербатый) ранее входили в опричнину[3]. Дума была расколота.

Как показали последующие события, Грозный не склонен был отказываться от опричных методов управления, и прежде всего от террора. Да и возвращение земель земским людям не было осуществлено последовательно. Словом, значительные следы опричного наследия сохранились. Вопрос и заключался в том, какое направление политики в трудных условиях хозяйственной разрухи и Ливонской войны изберет царь: пойдет ли он по пути полного искоренения пережитков опричной разобщенности и утверждения порядков сословно-представительной монархии, намечавшихся в середине XVI в., или предпочтет воскресить систему опричного деспотизма?

В 1572 г. в Новгороде царь писал завещание, ощущая полное свое одиночество, в состоянии растерянности и смятения духа[4]

. Оно отразилось и на всей его политике первых лет после отмены опричнины. Грозный находился как бы на распутьи. Он чувствовал себя окруженным одними врагами, всерьез подумывал о бегстве за море (в Англию) и принялся за строительство флота в Вологде, ради чего приехал туда весной 1573 г.[5] Царь начал прислушиваться к нашептываниям всяких иноземных авантюристов типа доктора-шарлатана Елисея Бомелия, заявляя во всеуслышание о недоверии к подданным. В начале сентября 1572 г. он распорядился постричь в монахини четвертую жену — Анну Колтовскую

[6].

Внешнеполитическая обстановка в первые послеопричные годы складывалась для России благоприятно. Блистательная победа кн. М. И. Воротынского над Девлет-Гиреем при Молодях в 1572 г. привела к временному спокойствию на южных границах. В 1573 г. казаки разгромили столицу Большой Орды Сарайчик. И только в земле «луговой и горной черемисы» (мари и чувашей) волнения продолжались. Зимой 1572/73 г. туда были посланы войска во главе с кн. Н. Р. Одоевским[7]

. В целом же безопасность южных и восточных рубежей на время была обеспечена, и можно было вплотную заняться затянувшейся Ливонской войной.

Благоприятствовало этому и положение дел в Речи Посполитой. В июне 1572 г. умер Сигизмунд II Август. Наступило бескоролевье, обострившее распри между польской шляхтой и литовской знатью (разнонациональными группами населения, принадлежавшими к тому же к разным вероисповеданиям). Среди польской и литовской шляхты популярностью пользовалась кандидатура Ивана IV. Опасаясь избрания Грозного на престол, «государев изменник» кн. А. М. Курбский пишет в Литве свою «Историю о великом князе Московском», в основном законченную к лету 1573 г. Она должна была предостеречь польско-литовских шляхтичей и знать от избрания в короли такого изверга, каким князь Андрей рисовал царя Ивана[8].

Речь Посполитая была крайне заинтересована в продолжении трехлетнего перемирия с Россией, срок которого истекал в июле 1573 г. В сентябре 1572 г. в Москву прибыл литовский гонец Ф. Воропай. Он привез от панов-рады не только сообщение о смерти польского короля, но и просьбу продлить перемирие. В ответ Иван IV впервые заявил о своем желании вступить на польский престол[9]. Возможно, ему были известны настроения шляхты. Литовские магнаты всеми средствами стремились к тому, чтобы выиграть время, необходимое для решения вопроса о преемнике Сигизмунда-Августа. Лицемерно говоря о желательности для них русской кандидатуры, на самом деле они являлись решительными ее противниками.

Воспользовавшись сложившейся обстановкой, Иван IV 21 сентября 1572 г. отправляется в Новгород, предполагая нанести удар по шведским владениям в Прибалтике. 3 декабря он уже в г. Яме, а 27 декабря подошел к Пайде. Эта крепость была взята 1 января 1573 г. При штурме Пайды гибнет Малюта Скуратов, с именем которого народная память связала самые темные страницы опричнины. В ливонском походе принимали участие касимовский царевич Саин-Булат Бекбулатович и датский принц Магнус (в 1570 г. был провозглашен в Москве королем Ливонии под верховной властью русского царя), что придавало всей военной акции широкий размах. Из Пайды 6 января Грозный написал шведскому королю Юхану III «бранное» послание в ответ на его грамоту, в которой тот сетовал на действия царя. Иван IV отказался отвечать на упреки короля, так как тот якобы писал свое письмо «лаем», а «кровь большая проливаетца, — добавлял он, — за нашу вотчину Лифлянскую землю да за твою гордость»[10].