В канун Хэллоуина

На вечернем обсуждении было решено пока остаться тут, по крайней мере, на месяц, два-три, ибо именно в этом захудалом городишке, на краю света, окружённом непроходимыми лесами и уже почти стёртом с современных карт, последние несколько лет жила семья, владеющая амулетом, и все документы и обстоятельства, которые были с ними связаны, тоже не уходили за границы города. К тому же тут мы не привлекали внимания, представляясь журналистами, которые пишут о здешних местах. Местные жители в большинстве своём были уже люди далеко преклонного возраста, которых данный ответ весьма устраивал и даже вселял уважение к столь ответственному труду.

Весь ужас не заставил себя ждать, приближение его я чувствовал каким-то седьмым чувством. Сначала я хотел думать, что вся атмосфера осени и ночи, проведённой на кладбище, просто осела в моём подсознании, но время всё шло, а оно не проходило, а только нарастало. К сумеркам накатывала волна беспричинной паники, холодный ужас расползался по спине от обычных стуков дождя в окно.

Начиналось всё относительно безобидно, мы стали просыпаться в три ночи. Резко, как по таймеру, мы просыпались и видели, что стрелки часов замерли на трёх часах, а Луна льёт свой холодный, бесчувственный, враждебный синий свет в окна. Он был похож на некую вязкую, тягучую субстанцию, которая разливалась по округе, пожирая всё на своём пути.

Первые несколько дней я не придавал этому значения, тем более что потом я благополучно засыпал, но комфорта это не прибавляло. Через несколько дней к пробуждению прибавилась та тревога, которую я чувствовал с наступлением темноты по вечерам. Я стал ловить себя на мысли, что, просыпаясь, я боюсь открывать глаза, страх сковывает всё тело, каждую мышку, каждый мускул, и было чёткое понимание: если мне будет нужна помощь, я не смогу даже двигать языком. Последнюю ночь я лежал с закрытыми глазами, скованный безумным животным страхом, и просто ждал, зная, что после четырёх утра мистическим образом страх уйдёт, уступая место сну, и я благополучно вернусь к Морфею.

Но на этот раз утро облегчения не принесло. Когда утренний свет уже освещал город, я не спеша спустился на кухню, где обнаружил Дейва в ужасающем состоянии: было видно, что он не спал или спал всего часа два. Под красными глазами огромные синие ореолы, зрачки расширены как у сумасшедшего, сбежавшего из психушки, волосы взъерошены. С кружкой уже давно остывшего кофе он сидел за столом, на котором лежал амулет.

— Он пришёл, — Дейв смотрел на меня таким взглядом, по которому было понятно, что он видел нечто.

— Кто? — в глубине души я его понял без объяснений, и ещё глубже я не хотел их подтверждения. Я не хотел знать. Видя брата на грани срыва, я не хотел знать, но уже тогда знал.

— Он приходил ночью за ним, — Дейв кивнул на стол, а я чувствовал, как кровь в ногах превращается в вату.

— В смысле, Дейв? — вопрос был скорее машинальным, чем уместным.

— Скажи, — не отрываясь от амулета, продолжал брат, — ты тоже плохо спишь? С той самой ночи, да? Ты же тоже просыпаешься? Просыпаешься… Просыпаешься, зная, что ты не один?

В голове за секунду пронеслись все ночи. Это было самое точное объяснение моего состояния. Я чувствовал, что я не один. Каждую ночь я чувствовал присутствие, от которого падал пульс в венах и сердце пропускало удары.

— Этого не может быть, — вялая надежда списать на ночной кошмар заведомо была провальной, но я хотел попробовать, — может, просто сон?

Но отрицать очевидное было уже глупо.

— Дейв… а… как именно?

— Как наказание из преисподней… Будем сегодня спать вместе…

Как я ни пытался, Дейв не мог объяснить или не хотел. Он хотел убедиться, что не сошёл с ума, поэтому следующую ночь было решено спать в одной комнате.

День прошёл в кромешном молчании, брат ещё и ещё раз перерывал свои записи в поисках хоть какого-то объяснения происходящего, я же пытался собраться с мыслями и настроиться на предстоящую встречу, если, конечно, такая будет. Но я знал, что будет. Я чувствовал это противное чувство, что теперь всё будет по-другому и вернуться назад уже не получится. Тогда в разрытой могиле был путь в один конец. Отмотать время, переделать решение, изменить ход событий, пересыпать песок времени в часах назад — ничего не получится. Как часто мы так опрометчиво вершим судьбу и так глупо губим жизни. У нас с Дейвом был именно этот случай.

Сумрак наступал как неотвратимое наказание, меня буквально потряхивало, хоть я и старался держать невозмутимый вид, холодный комок уже сидел у меня в груди. Его хотелось выплюнуть, выблевать, выкричать, но была тишина. На брата было больно смотреть, в глазах потух тот самый огонь, который вёл его по жизни, не давая сдаться и отступить назад.

— Послушай… Этот амулет, — нарушил гробовую тишину Дейв, стоя у окна, — его надо будет вернуть… Верни его.

— Мы вместе его вернём, если ты хочешь.