В капкане совершенства

Оправдание Артёма вызвало большой общественный интерес, а местами даже истерию. Во многом помогли этому трансляции судебных заседаний по региональному телеканалу. Возникли две группы людей: одни считали, что он герой, другие видели в нем опасного социопата. Сам Артём старался вникать в это как можно меньше.

Вскоре реакция на уголовное дело поутихла, так как все новостные и информационные каналы запестрили страшными сообщениями и фотографиями председательницы региона, потерявшей беременность.

— Бедная девушка, — произнес Артём. — Такая стойкая и так многого добилась.

— Ага, — только и буркнула Ханна. Она и вправду испугалась, когда увидела свою знакомую в таком состоянии, но отвращение от пережитого в ее компании было все еще живо.

— Кстати, когда я ездил на второй канал и меня готовили к съемкам передачи, сотрудница обмолвилась, что ты была когда-то вызвана в региональный комитет. Что она имела в виду?

— Я проходила там собеседование, — уклончиво ответила Ханна. — Но это ничем не закончилось. Я тебе потом расскажу, хорошо?.. Сегодня мне тоже надо поехать на второй канал, чтобы они проинструктировали и меня. Они не хотят, чтобы мы встречались до передачи.

— Это будет сложновато, — усмехнулся Артём.

Ханна ответила улыбкой. Когда-нибудь она откроет ему правду о комитете, и никакой контракт о неразглашении ей не помешает. Но не сейчас, когда их отношения только начинались.

Глава 22

Дима нашел свою богиню среди солнечных лучей. Сидящей на лавочке с пустым взором, утратившим блики. С куском хлеба, который она просто держала, не отдавая здешним птичкам. Нашел и встал перед ней на колени.

— Адель… Адель, это я… Боже, сколько же я тебя искал.

Она долго не отвечала.

Зачем он пришел?..

Она растягивала слова, долго обдумывала, прежде чем сказать. Было видно, как тяжело ей дается общение.

Ответ его был прост: он любил ее. По-прежнему. Как никого.

Никогда он не оставит ее здесь. Он увезет ее, найдет для нее нормальное лечение. Ведь ее пичкают какой-то ерундой, потому она выглядит такой уставшей?..

Она не хочет лечиться? Тогда они проживут вместе, обнимаясь, сидя на лавочке, лежа в постели.

Как он обнимал ее сейчас среди кустов сирени, так будет всегда.

Дима целовал ее волосы, целовал обожаемое лицо, и постепенно она начала отвечать на его ласки.

Да, он женат теперь, но он с этим разберется. На что жить? Он найдет…

У него есть немного сбережений. Устроится на маленькую работку. На них двоих хватит счастья.

И это счастье будет настоящим…

Дима вошел в квартиру, открыв своим ключом, и его обдало не холодным душем, а ледяным штормом.

— «И это счастье будет настоящим».

Катя стояла перед ним в полумраке гостиной, изменившаяся внешне и внутренне, и в точности проговорила его фразу, сказанную неделю назад.

— Где твой живот?.. Ты что, родила?.. Почти на месяц раньше?

— Несколько дней назад. Все прошло успешно. Дети на попечении нянь и медсестер, как и полагается при моей занятости. Ты же в командировке не смотрел новости?.. — задала вопрос жена.

— Почему ты не позвонила, что рожаешь?.. — Дима был полностью обескуражен и хватался за эфемерную надежду, хотя обман его с очевидностью рухнул.

— Тебе это было бы интересно? Не только счастье вернулось к тебе, так ведь? Близость возвращала тебя к жизни, как источник молодости, прикосновения дарили крылья. Заберешь и не отдашь, будешь героем на всю жизнь, который со всем разберется…

Дима опустился на диван. Катя цитировала каждое его признание, сделанное Адель.

— Что-то подсказывало мне, что ты стал другим. Я сначала гнала эти мысли, а потом вытащила голову из песка и решила проверить. Оказалось, что ты разыскивал санаторий, куда увезли нашу общую подругу. Вечерами, когда я думала, что ты на работе. Я начала следить за каждым твоим шагом. Я-то точно знала, где она, но мне стало так… любопытно… на что ты готов ради любви всей твоей жизни. Оказалось, что на многое. Я попросила сделать для меня видео, — сказала супруга. — Это цинично и гадко? Да, так и есть. Но я хотела не просто узнать, а собственными глазами увидеть, как ты на нее смотришь, как будешь ее обнимать… Насколько у тебя хватит наглости, — ее голос впервые дрогнул, — говорить обо мне и о наших детях с потаскухой, добившей себя наркотиками.

— Катя…

— Нет, дорогой, пришло мое время говорить. Мы были друзьями. Не раз помогали друг другу и даже любили, возможно, взаимно в редкие моменты. Я ничего от тебя не требовала. Ты сам просил спасти тебя. И я сама решила сделать это. Я спасала тебя каждый день, потому что ты был убит изуверством, о котором я знаю все. Но я не знала, что сделала из тебя героя. Который даже струсил признаться, что он затевает. Молчи! Тебе больше ничего не надо говорить. Если бы ты хотя бы попытался объяснить, что твоя душа не выдержала без нее… Но ты просто предал меня, предал наших детей, движения которых ощущал руками у меня в животе… — комок подступил к ее горлу. — Как последний жалкий отщепенец…

Теперь на диван опустилась она.