В каше

Осознав себя, Вселенная столкнулась с отсутствием собственного смысла. Она была всем сущим, бесконечно пустой и полной, вольной быть чем угодно. Она знала обо всём, ей ничто не угрожало, и ей ничего не хотелось. Перелопачивая огромные массы пространства и времени, она маялась в невыносимой, подлинно вселенской тоске, создавая вещи, в которых так же, как и в ней, не было смысла.

Продолжалось это до тех пор, пока в порыве гуманности, порождённом логикой, Вселенная создала разумную жизнь, наделила её своим сознанием, но сумела оградить от собственной бессмысленности, подарив ей благо нужды. Живые существа обрели ежесекундные потребности в безопасности, пище и познании.

Важно понимать, что акт творения заключался не в создании жизни из ничего, а в разделении сознания Вселенной между всеми живыми существами так, что никто из них теперь не знал всего, как прежде знала Она.

С тех пор Вселенная стала Творцом, чей смысл заключался в поддержании жизни. Всё сущее закольцевалось и обрело суть бытия.

Этот глобальный процесс продолжается по сей день. Каких-либо изменений в нём не предвидится, поэтому в данной истории можно ставить точку. Осталось лишь обозначить вытекающие из неё предостережения. А именно: живым существам не рекомендуется впадать в парапсихологию, радикально бороться с желаниями и останавливать «внутренний диалог». Эти практики не приводят к счастью, а обещанная ими свобода – миф. Смысл – первоочередной спутник сознания, поэтому скрыться от него невозможно.

И последнее. Если вам надоела жизнь, не вините Вселенную за то, что обременила вас сознанием. Дело в том, что вы и есть Вселенная, и всегда ею были, и поэтому интуитивно чувствуете пагубность тоски и величие стремления, во всём его удивительном разнообразии. Каждый, кто, несмотря на всё, находит смысл для себя, находит его и для всей Вселенной.

Отдельные части эссе по-разному влияли на круглую физиономию шефа. Вначале она одобрительно кивала, потом смешливо фыркала, а под самый конец негодующе шаталась из стороны в сторону, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить из себя цепочку ругательных слов.

Когда Миша закончил, шеф приступил к своеобразному рецензированию:

– Значит, смотри. Начал хорошо: есть Вселенная, непонятно откуда взявшаяся, бедная, несчастная. И вдруг, по доброте душевной, она дарит людям наивысшее из возможных благ – мать его, потребности. Правильно?

– Не совсем, – ответил Миша, – не только людям, но всему…

– Правильно?!

– Правильно.

– Отлично! Верняк! Больше нам ничего не надо. Пляшем от того, что потребности – наше всё. Пляшем-пляшем, малюем в полной красе. А то ты там начал вола пасти. Зачем там что-то с чем-то закольцевалось, обрело смысл? Это как намёк на Бога, а там, где Бог, всегда запреты и умеренность в удовлетворении потребностей. Нам этого не надо. Я уж не говорю про практики, зачем ты на них наехал? Как это они не нужны? Всё то, что продаётся, – нужно, а продаётся всё. Думаю, понял. Перепишешь.

После этих слов Миша плавно изменил уже успевшее у него сложиться мнение о шефе. Тот вроде оказался не дураком, отчего аспиранту стало легче. Умные люди его ещё никогда не били, а вот дураки – случалось.

Далее шеф говорил только с гопниками: