В клетке. Вирус. Напролом

– Иначе говоря, спам, – заключил я.

– Если сам согласился, то уже не спам. У них просто не будет выбора.

– Жесть.

– Дело не только в апдейтах, – сказал Тони. – Возьмем «Агору». Большинство из нас думают о ней как о некоем магическом пространстве, свободно парящем где-то там. – он махнул куда-то руками. – На самом деле она находится в серверном парке НИЗ на окраине Гейтерсберга.

– Но ее-то точно на плаху не положат, – заметил я. – Иначе начнется паника.

– Да, на «Агору» средства не урезали, – подтвердил Тони. – Но я знаю, что НИЗ ведут переговоры с потенциальными покупателями. – он показал на нейронную сеть. – «Санта-Ана» уже сделала предложение о покупке, «Акселерант» тоже, а еще «Дженерал моторс» и почти все компании Кремниевой долины. – Он пожал плечами. – Кто бы в конце концов ни купил эти сервера, возможно, будет вынужден пообещать оставить «Агору» неизменной лет на десять или около того, но мы-то знаем цену этим обещаниям. Наверняка появится месячная абонентская плата за доступ. Я не знаю, как в «Агору» можно напихать рекламы, но уверен, что рано или поздно способ найдется.

– Ты, похоже, много об этом думал, – сказал я, помолчав несколько секунд.

Тони с улыбкой отвел глаза, махнул рукой:

– Извини. Просто это мой любимый конек. Вообще-то, обычно я не такой занудный.

– Да все нормально, – заверил я. – Хорошо, что ты об этом задумываешься.

– Ну, тут ведь есть и побочный эффект. Когда все эти госконтракты схлопнутся, моя жизнь малость осложнится. Так что я социально активный вовсе не от душевной широты. Просто поесть люблю. Ну, или, по крайней мере, люблю, чтобы в меня загружали питательно сбалансированные жидкости. Хадены собираются выйти на марш на этой неделе, чтобы показать всем, что наш мир скоро полетит в тартарары, а всей остальной Америке на это наплевать.

– Тем не менее в забастовке ты не участвовал, – сказал я.

– Я человек непоследовательный. А может, попросту трус. Или барыга, желающий захапать побольше, пока не иссяк денежный источник. Я понимаю, как важна забастовка. Но себя в ней не вижу.

– А как насчет марша на Национальной аллее? – спросил я.

– О, туда я пойду обязательно, – ответил Тони и ухмыльнулся. – Думаю, мы все пойдем. А ты?

– Я наверняка буду там работать.

– Ну да. Жаркая у тебя неделька выдалась.

– Не без того.

– Тебя как будто в омут бросили, а там выплывай как хочешь, – задумчиво произнес Тони, глядя на код. – Не лучшее ты время выбрал для начала карьеры.

Я улыбнулся и снова посмотрел на пульсирующую нейронную сеть, обдумывая одну мысль.

– Эй, Тони?

– Да? – ответил он.

– Ты говорил, какой-то хакер вызывал у людей сердечные приступы.

– Ну, на самом деле аритмию, но этого хватило, чтобы расшевелить правительство, – сказал Тони. – А что?

– Может хакер засунуть в голову человеку мысли о самоубийстве?

Тони нахмурился, помолчал немного, потом спросил:

– Мы говорим об общем состоянии депрессии, приводящем к суицидальным мыслям, или о каких-то конкретных мыслях типа: «Хватану-ка я сегодня пулю»?

– И о том и о другом.

– Да, депрессию можно вызвать через нейронную сеть. Это вопрос управления химией мозга, что нейронные сети уже делают, – Тони показал на модель сети над головой, – хотя обычно и ненамеренно. Патч, который я сейчас пишу, как раз и должен не допустить подобных манипуляций.

– А конкретные мысли?

– Скорее всего, нет. Если речь идет о мыслях, что зарождаются в собственном мозгу человека. Генерировать образы и шум, которые идут извне, проще простого. Мы оба занимаемся этим прямо сейчас. Вот эта комната – взаимно согласованная иллюзия. Но напрямую манипулировать сознанием, чтобы кто-то начал думать так, как тебе надо, а потом еще и совершил связанное с этим действие, очень сложно.

– Сложно или невозможно? – спросил я.

– Я никогда не говорю «невозможно», – ответил Тони. – Но когда в данном случае я говорю «сложно», то имею в виду, что это еще никому не удавалось, насколько мне известно. Я даже не представляю, как к этому подступиться, даже если бы захотел, чего никогда не случится.

– Потому что это не этично? – подсказал я.

– Да, черт возьми! А еще потому, что, если додумаюсь я, кто-нибудь другой тоже додумается, ведь всегда найдется кто-то умнее, для кого вопросы этики будут не важны. И вот тогда начнется настоящая жесть. И поверить в свободную волю будет достаточно сложно.

– Значит, действительно трудно, – подытожил я, – но в принципе возможно.

– Очень и очень трудно, – нехотя допустил Тони. – Но теоретически возможно, мы же, на минуточку, живем в век квантовой физики. Слушай, Крис, а почему ты спрашиваешь? У меня такое ощущение, что это не просто праздное любопытство.

– Как выглядит твой распорядок дня? – вместо ответа спросил я.

Тони кивнул в сторону сети наверху:

– А вот как. Написал патч, проверил – работает как надо. Сейчас еще немного подчищу – это займет примерно час – и отправлю заказчику, потом свободен.

– Ты когда-нибудь работал на федеральное правительство?

– Крис, я живу в Вашингтоне, – сказал Тони. – Конечно, я работал на правительство. У меня есть код поставщика и все, что надо.