В когтях неведомого века

Не имея родного угла,

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила…

– Чего молчите? Подпевайте! – обернулся он к безмолвным конвоирам, и те, не смея ослушаться высокого рангом узника, грянули бравым хором:

… Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила…

Больше всех старался Шатильон, безбожно перевиравший слова и мелодию, но обладавший хорошо поставленным тенором.

Осторожный раз барин попался,

Меня за ухо крепко схватил,

Тут недолго судья разбирался

И в Бастилью меня засадил…

«С таким голосом и подобным репертуаром, – думал Георгий, когда Шатильон, увлекшись, со слезой в голосе, выводил в пятый раз, хотя все остальные давно замолчали: “Ах, зачем меня мать родила…”, – ему бы по подмосковным электричкам с шапкой ходить. Век горя бы не знал, болезный…»

К дверям искомого помещения притопали уже под бодрые звуки «Марша метростроевцев»…

* * *

Надо сказать, обстановка просторного зала без окон, скудно освещенного коптящими факелами, реденько воткнутыми в заржавленные кольца на стенах, несколько поубавила веселое настроение, не покидавшее Жору с самого начала этого похода под конвоем.

Во-первых, большая часть помещения была заставлена разнообразнейшими приспособлениями и механизмами, назначение большинства из которых в качестве орудий для любительских пыток себе подобных было очевидным, а других – подразумевалось. Чего только не было на этой выставке – настоящей мечте истинного садомазохиста. И пресловутая «Железная дева» в виде саркофага, утыканного изнутри острейшими шипами, глубину проникновения которых в тело бедной жертвы можно было регулировать; и «испанские сапоги»: старинные – простые деревянные тиски, сжимаемые клиньями, забиваемыми молотом поочередно, и новомодные, импортированные из более продвинутой в этом плане Испании, – металлические, с зубчатым приводом; и дыбы разных размеров и модификаций… А уж всякого рода клещей, клейм, крючьев, бичей, дубинок и ножниц вообще было не счесть, и все самого отвратного вида: заржавленные, покрытые засохшей кровью, закопченные – сразу видно, что не показушные штучки, а постоянно пускаемый в ход инструмент сугубо специализированного назначения.

Во-вторых, под закопченными сводами царил запах – сложная смесь «ароматов» подгорелого мяса, паленой шерсти, пота, крови, мочи и еще чего-то неуловимого, но идентифицированного Георгием как «запах страха». Чувствовалось, что побывавшие здесь люди вскоре надолго теряли способность не только распевать веселые шлягеры, но и говорить членораздельно.

В-третьих, за низким длинным столом прямо напротив двери сидело пятеро людей в черных рясах.. Собственно, самих-то лиц видно не было – одни лишь глухие капюшоны, но шутить члены «особой пятерки» наверняка не собирались..

– Как ваше имя? – не дав вошедшему как следует осмотреться, прокаркал высоким неприятным голосом кто-то из пятерых (точнее понять было невозможно, складки капюшона, будто отлитые из уральского чугуна, даже не шевельнулись).

– Геор… – от неожиданности чуть было не выпалил свои реальные паспортные данные допрашиваемый, но вовремя поправился: – Жорж д'Арталетт, шевалье, если не возражаете… – попытался он ввернуть под конец, чтобы хоть немного сгладить впечатление о первой оговорке.

– Так Георг или Жорж? – квакнул крайний слева; авторство вопроса Арталетов опознал по характерному колебанию капюшона, натянутого в середине лица чем-то острым, возможно солидной величины носом. – Точнее, подсудимый!

«Так, – подумал наш герой. – Все-таки подсудимый. Неужели простым вынесением приговора не обойдется? Не хотелось бы испытать на себе все достоинства и недостатки собранного здесь арсенала… Читал я, что это чрезвычайно неприятно и зверски больно, а я ведь вовсе не Штирлиц, не Мальчиш-Кибальчиш и даже не Зоя Космодемьянская…»

– Отвечайте быстрее! – снова квакнул «мизинец» (Жора про себя решил именовать членов «пятерки» названиями пальцев, чтобы не путаться), недовольный задержкой. – Или забыли?

«Фиг тебе, – огрызнулся мысленно Георгий. – Буратино хренов! Не возьмешь нахрапом!»

– Естественно, Жорж, – ответил он вслух, стараясь выглядеть спокойным.

– Почему «естественно»? – прицепился тут же «указательный», заметно выше остальных, но сутулый, как и большинство долговязых людей. – Чем это естественно?

– Ну-у… – замялся Арталетов, несколько сбитый с толку натиском. – Мы же во Франции…

– А если бы были в Германии? Или, скажем, в Нидерландах? – не отставал длинный, нащупав слабину в обороне подсудимого. – Или в Московии, например…

– Но… – открыл рот Георгий, лихорадочно перебирая в уме варианты, но «большой» мягко перебил разошедшегося «указательного», исподтишка ткнув его локтем в бок:

– Успокойтесь, святой отец, не форсируйте события…

«Так, “святой отец”… Уж не Святая ли инквизиция мной заинтересовалась?..»

– Итак, господин… з-э-э… д'Арталетт, вернемтесь-ка к вашим анкетным, так сказать, данным… Где вы появились на белый свет?

– В Монтекатино-Альто, близ Аоста, – выпалил перетрусивший пленник заранее заготовленную еще в Москве легенду. – В замке…