В когтях у сказки

– Помню, лет в тринадцать мне очень хотелось попасть в компанию подростков, в которой верховодил Витя Жуков. А он сказал: «У нас новенькие проходят испытание. Надо в полночь подойти к дому Трындычихи и постучать в дверь. Выполнишь условие – станешь нашим корешем. Струсишь – играй тогда с малышней».

– И ты пошел? – поинтересовалась я, отметив про себя, что мы с Неумывайкиным незаметно для себя перешли на «ты». – Знаешь, в мальчишеской компании в деревне, куда меня отправляли каждое лето, тоже было испытание на прочность – экспедиция на заброшенную водокачку, где жили летучие мыши. Девочки визжали и не решались туда заходить, а я пошла, потому что не боюсь нетопырей. Ребята меня признали своей, а девочки возненавидели за авторитет у мальчиков.

– Да, дрожа от ужаса, я отправился к ведьме. – Володя усмехнулся. – Добрался до избы, подобрал горсть цветных камней, которыми была дорожка посыпана, но в дверь постучать не смог, удрал. А поскольку я принес гравий, какой только у Алевтины во дворе был, – очень красивый, красный, синий, желтый, – мне поверили. А вот и калитка Трындычихи. Надо же, ничего не изменилось. Пошли быстрей отсюда, не очень-то приятно…

Владимир замолк на полуслове и рухнул на тропинку.

Глава 13

Я наклонилась над лежащим ничком математиком.

– Ты споткнулся о камень. Если болтать без умолку и не смотреть под ноги, то легко упасть.

– Помоги мне сесть, – попросил Неумывайкин.

Я потянула его за плечи, увидела лицо Володи в крови и испугалась.

– Ты поранился!

– Лоб болит, – пожаловался он и принял сидячее положение.

– У тебя такая ссадина… – ахнула я. – Надо ее промыть.

– Целиком и полностью поддерживаю твое предложение, – занудил математик, – но на пути к его осуществлению есть преграда – в обозримом пейзаже отсутствует вода.

Я показала на забор.

– Уверена, что на участке Алевтины есть колодец. Не таскала же она себе воду за несколько километров.

– Возможно, – не стал спорить Володя, – но, скорей всего, в нем нет ведра. Трындычиха упокоилась давно, лет э… ну, может, двадцать или больше назад, точно не помню, других охотников поселиться в глуши не нашлось, тут сто лет никто не живет.

Я толкнула калитку. Та бесшумно распахнулась, не скрипнув петлями.

– Гравий! – восхитился спутник. – Все тот же, никуда не делся – синие, желтые, красные камешки.

– А вон там колодец, – обрадовалась я. – Давай зайдем в избу, передохнем, вымоем твой лоб.

– Мы перешли на «ты», – улыбнулся Володя.

– Тебя это смущает? – спросила я.

– Нет, но странно. Даже с соседом Егором, которого много лет знаю, я на «вы», – пробормотал математик. – Фамильярность не является моей отличительной чертой.

Я легонечко толкнула его в спину.

– Потом обсудим светские правила, топай в избу.

– Лучше я на крылечке посижу, – пробормотал экскурсовод.

– Струсил? – поняла я. – Сам сказал, Алевтины давно нет в живых.

– Я ничего не боюсь, – отрезал Володя, – бесстрашен, как леопард. Просто логически мыслю: если дом заброшен, то он заперт. Мы не сможем войти внутрь.

Я начала подниматься по грязным, но неожиданно крепким деревянным ступенькам, говоря на ходу:

– У меня с логикой плохо, но жизненный опыт подсказывает: если в доме давно отсутствует хозяин, то он открыт, а…

– Закрыт! – радостно заорал Владимир, видя, как я дергаю дверь за ручку. – Смотри, окна спрятаны за железными ставнями, на них щеколды с навесными замками, явно крепкими. Не сработал твой жизненный опыт.

Я нагнулась.

– Ты меня недослушал. Так вот, если в доме давно отсутствует хозяин, то он открыт, а если заперт, то ключ лежит под половичком или…

– Тут нет коврика, – снова перебил меня математик.

Я встала на цыпочки.

– Или спрятан на притолоке. А вот и он, лежит себе наверху!

– Небось дверь не открыть, замок заржавел, – не сдавался математик.

Но, к удивлению, механизм сработал. Я вошла в полутемную прихожую и удивилась:

– Откуда свет? Ставни на окнах закрыты, здесь должна царить кромешная темнота.

– Свет проникает из комнаты, – сообразил экскурсовод.

– Сомневаюсь, что электричество подключено, – пробормотала я, продвигаясь вперед. – Не может же люстра гореть несколько десятилетий.

– Лампа Федосеева! – засмеялся Володя, когда мы очутились в квадратной комнате. – Я не подумал о ней.

Я разглядывала нечто, висевшее на крюке под потолком, похожее на довольно большой фонарь.

– Эта штука работает на батарейках?

– К своему стыду, не знаю, как светильник устроен, – признался экскурсовод. – Гениальное изобретение! Его автор, инженер Федосеев, в середине двадцатых годов прошлого века придумал автономно работающий осветительный прибор. Если я правильно помню, питательного элемента хватает на полгода. Прекрасное решение для туристов, рыбаков, любителей походов в места, куда еще не ступала нога человека. Но лампа Федосеева не стала популярной.

– Почему? – удивилась я. – Светит ярко, все видно, даже читать можно.