В колхозной деревне

— Я вас один раз видел и один раз разговаривал с вами. А товарищи работают с вами бок о бок из месяца в месяц… Могу я себе представить ту обстановку, которая создается в МТС! Но сейчас дело не в этом. Товарищи утверждают, что вы никому не подчиняетесь. Позволяете себе прямо нарушать приказы директора… Может быть, товарищи ошибаются, и вы этого себе не позволяете?

Настя головы не поднимает.

— Позволяю… себе… — говорит.

— А о принципах единоначалия на советских предприятиях вы что-нибудь знаете?

Она все молчит.

Подождал Сергей Сергеевич ответа и, не дождавшись, продолжает:

— Есть такое правило, которого я придерживаюсь в работе: «Не знаешь — научим! Не можешь — поможем! Не хочешь — заставим!» Так вот, интересно мне установить, не знаете ли вы о принципах единоначалия и дисциплины, не можете ли им следовать в силу каких-то обстоятельств или… не хотите им следовать?

И опять она молчит. Потом разжала губы и едва выдавила:

— Техника возросла… а урожаи не растут… Я говорила… Я думала… Они не хотят меня слушать!..

И опять замолчала. Лицо растерянное, глуповатое… Я думаю: что же это случилось с нашей задирой? Почему не отстаивает себя и свою правоту? Почему перед секретарем обкома даже не пытается защитить себя от наших обвинений? Вспомнилось мне, как проводила она занятия с трактористами, как машины устанавливала на выгрузке удобрений, как бродила по степи с кукурузным стеблем… Есть же и в ней такое, чем козырнуть, чем показать себя с хорошей стороны. Есть за что и нас раскритиковать. Почему же молчит? Когда нужно «защищать» квадратно-гнездовой, она, можно сказать, кидается грудью на штыки! Когда нужно было «защищать» отстающие колхозы, она ничего не побоялась, самому секретарю обкома бог знает чего наговорила! И смелости и дерзости было в ней тогда на десятерых! А сейчас не за квадратно-гнездовой и не за отстающие колхозы, а за самоё себя надо драться!.. Что же она, заядлая драчунья, сидит безмолвно, бессильно, губ не разжимая?.. Что же это за характер такой?.. За других дерется, как тигрица, а себя… себя… себя она, как видно, защищать не умеет…

Ярко освещенное селение промелькнуло за окном, но мы не знали, какое: столько городов и сел пролетело мимо нас за эту ночь.

Спутник мой то сжимал, то разжимал в ладони холодную трубку.

— Поверите ли, — вот до сих пор помнится мне эта ее беззащитность перед нами… Да… Так и не сумела Настасья в ту минуту постоять за себя. Себя она защитить не сумела… Выслушала все растерянной, безъязыкой дурочкой и дурочкой вышла из кабинета…

А мы остались и повеселели. Вернее, почувствовали облегчение от того, что неприятное дело уже решено, уже позади. Федя стал осторожно закидывать удочку насчет того, нельзя ли будет «поменяться» агрономами с Волочихинской МТС. Давно уж хотелось нам перетащить к себе Линочку.

А Сергей Сергеевич отвечает нам рассеянно, односложно и продолжает ходить по комнате. А лицо у него сумрачное, неспокойное, как будто он недоволен не то собой, не то еще чем-то… То сядет за стол, то опять встанет, подойдет к окну, побарабанит пальцами по стеклу… Когда мы поговорили о других делах, он говорит:

— Да… Поведение опрометчивое… недопустимое… — Мы слушаем и удивляемся: опять он про Настю? — Но… живет она в состоянии драки… А в драке главное не поведение… а то, за что и с кем человек дерется… — И повернулся к Рученко. — Когда сомневаешься в существе вопроса, полезно бывает просмотреть, кто в одном лагере, кто в другом. Это иной раз помогает разобраться…

Я сразу подумал: кто из наших механизаторов за нее, кто против? Чумак за нее горой, а Стенька с Венькой… Как это получилось, что мы, можно сказать, в одном лагере с этой парочкой?

А Сергей Сергеевич продолжает:

— Колхозники и механизаторы агронома Ковшову приняли. Мало того: полюбили. С ними у нее драки нет… С вами у нее драка. Со всеми одинаково или есть среди вас ее главный «супротивник»?

Вопрос был неожиданный, мы не сразу ответили. Аркадий нашелся скорее всех; усмехнулся и отвечает:

— Главный ее «супротивник», пожалуй, я.

Сергей Сергеевич постоял, посмотрел на него своими медвежьими глазками откуда-то из глубины, подумал и выкладывает ему в лицо:

— А ведь требования ее, по существу, правильны… Сеялки-то в агрегате действительно были неисправны… Отвалы в другом агрегате действительно не работали… Катков действительно не было…

Аркадий видит, что дело принимает нежелательный оборот, встает, подходит к столу:

— Сергей Сергеевич! Разрешите мне завтра поехать с вами… В любом агрегате любой МТС я берусь найти недоделки. Однако главные агрономы там докладных записок не пишут, агрегатов на усадьбе не задерживают… Я вам берусь наглядно доказать, что в нашей МТС дело обстоит не хуже, а лучше, чем в соседних! Исключительно благодаря линии поведения главного агронома наша МТС числится на последнем месте.

Сергей Сергеевич выслушал. Прошелся через всю комнату, повернулся опять к Аркадию и спрашивает:

— Однако… Что же вас все-таки больше интересует? На каком месте числится ваша МТС или какой урожай вырастет на колхозных полях?