В кольце твоих рук

— Я не могу рассказать ему об этом, он просто не поймет. Он никогда не понимал меня! Не понимал, как я ненавижу эти балы, на которые он заставляет меня ездить, как смешно сидят на мне все эти модные платья, которые он заставляет меня носить!

Сторм вдруг разозлилась и вскочила на ноги.

— Знаешь, я кое-что должна тебе сказать о твоем братце… — начала она и осеклась.

Уж если рассказывать, то надо было выкладывать все: и то, что она вовсе не гостья, а пленница Саймона и находится здесь против своей воли, что на днях братец Августы овладел ею прямо на полу в библиотеке, что он падок до женщин и одержим всеми человеческими слабостями…

Но Августа смотрела на нее такими чистыми, наивными глазами — могла ли Сторм поведать все это ей? Мгновенно взвесив все это, она лишь произнесла:

— На твоем месте я бы не отступилась и не позволила, чтобы кто-то — пусть даже мой брат — так мною командовал! Не нравятся тебе эти балы — ну и не езди на них, не нравятся платья — не носи, только и всего! А если он без них не может — пусть сам их и носит!

То ли оттого, что она вдруг представила Саймона в женском платье, то ли просто почувствовав поддержку Сторм, но Августа вдруг рассмеялась. От слез ее не осталось и следа.

— Ах, дорогая, — воскликнула она, — ты всегда меня так ободряешь! Хотя я, конечно же, не могу послать Саймона к черту — он мой брат…

— Этот твой брат, — сухо сказала Сторм, — считает тебя такой же своей собственностью, как и твоего Питера, как и любого своего раба, как и…

«Как и меня», — хотела она сказать, но вместо этого лишь произнесла:

— В общем, тут твой брат несправедлив — все люди равны, каждый имеет право жить, как хочет, об этом даже есть в Писании…

Августа грустно улыбнулась.

— Может быть, ты и права… — проговорила она наконец и вдруг, вскочив на ноги, чмокнула Сторм в щеку. — Какая ты замечательная подруга, Сторм! Как хорошо, что я тебя узнала!

Подхватив свое вышивание и продолжая улыбаться, Августа выбежала из беседки, а Сторм продолжала сидеть, рассеянно потирая щеку. Ей было слегка не по себе — до сих пор ни одна женщина не целовала ее… Лишь через какое-то время она очнулась. Какое ей дело до Августы с ее глупыми романами и до Саймона — пусть они с жиру бесятся! А ей надо поскорее вернуться в море, не то здесь и правда с ума сойдешь от безделья…

Сторм снова неподвижно уставилась на реку, уже в сотый, наверное, раз обдумывая план побега.

Тем временем по другую сторону реки, в Иден-Хаусе, губернатор Чарльз Иден, выглянув в окно, наблюдал за остановившейся во дворе каретой. Затем, достав из буфета бутылку бренди, он налил по бокалу для себя и для своего гостя, с нетерпением гадая, какие новости его ждут.

Лето Иден обычно проводил в своей загородной резиденции, и на этот раз в этом была двойная необходимость: во-первых, оставаться в городе было бы тяжело из-за жары, а во-вторых, рядом гостила Сторм О’Малли.

В последнее время губернатор чувствовал себя не совсем спокойно. Вот уже много лет ничто не менялось в том альянсе, что он заключил со Сторм О’Малли и другими пиратскими капитанами. В своих сделках с пиратами Иден не видел ничего плохого — благодаря им лавки в его колонии ломились от изобилия всего на свете, да и цены были ниже, чем если бы он закупал товары у старушки Британии. К тому же это гарантировало безопасность колонии — пираты не потерпели бы никакого чужака, вздумай тот появиться в водах Северной Каролины. Только полный идиот мог отказаться от такой сделки — здесь выигрывали все.

Но все же во всем этом была и опасная сторона. Переоценивать лояльность пиратов не следовало — эти бестии всегда готовы продать отца родного, дай им только повод. К тому же чертово письмо… Да, он тогда сглупил, ничего не скажешь… Во-первых, Сторм О’Малли — женщина, а женщины совершенно непредсказуемы. Во-вторых, другие капиталы уже подумывают о том, чтобы бросить пиратство, и лишь она одна остается непреклонной. С тех пор, как это проклятое письмо попало все руки, с ней вообще не стало сладу…

А вдруг она уже отдала письмо Спотсвуду? Ради того, чтобы выхлопотать себе амнистию, она могла на это пойти. Тогда Идену конец… Или она готовит ему новую ловушку, хочет столкнуть со Спотсвудом, а в результате использовать обоих? В любом случае с ней надо держать ухо востро…

Когда Тобиас Найт наконец вошел, Иден нетерпеливо повернулся к нему:

— Ну, какие новости?

Найт хмуро поглядел на своего босса.

— Боюсь, что никаких, ваша светлость. По крайней мере, ничего утешительного.

Иден скривил губы и отвернулся к окну.

— Как и ожидалось, опрос пиратских капитанов почти ничего не дал — ни один из них не знает, где письмо, а если кто и знает, то молчит. Насчет того, что привело О’Малли в дом Йорка, тоже ничего не удалось выяснить. Спотсвуд, разумеется, утверждает, что побег ей устроили ее друзья — пираты, а те говорят, что они к этому непричастны. — Взяв свой бокал, Тобиас глотнул бренди и помолчал с минуту.

Похоже, единственный, кто знает всю правду, сама О’Малли.

Иден молча поглядел на своего секретаря.

— Никаких шансов проникнуть в Сайпресс-Бей? — спросил он наконец.