В колыбели с голодной крысой

Вот я и остался. Я сел в кресло, стоявшее в углу гостиной, и не сводил с нее глаз. Она лежала неподвижно, сложив руки на груди, отвернув голову к спинке дивана, так что я не видел ее лица. Ее черные волосы были растрепаны.

Теперь я размышлял над тем, что она мне рассказала. Гар был мертв, убит, застрелен. Я вспомнил слова капитана Уиллика: “застрелен насмерть”, а теперь это случилось во второй раз. Живое человеческое существо превратилось в разлагающуюся массу. Застрелен насмерть.

Без сомнения, тем же самым человеком и из того же оружия. Но на этот раз он оставил револьвер, а после первого убийства хорошенько его вычистил. Смог ли он так же хорошо отмыть свои руки? Интересно, не оставлял ли этот неведомый убийца кровавые следы на всем, до чего дотрагивался. Не остаются ли его кровавые следы всюду, куда ступает его нога?

Я вспомнил “Портрет Дориана Грея”: у каждого человека есть собственный портрет, хранящийся у него внутри. На убийце не может быть никаких отметин, по крайней мере снаружи. Его надо будет найти каким-то другим способом.

Почему он убил Гара? Потому что Гар, точно так же как Чарлз Гамильтон, представлял для него опасность. Оба вступили в контакт с людьми из профсоюза, причем один из них располагал информацией, которая могла бы повредить убийце, другому было известно о существовании такой информации. Гар вступил на тот же путь, который привел Чарлза Гамильтона к его открытию и — к смерти. Гара он тоже привел к смерти.

А затем мне пришла еще одна мысль. Двадцать пять человек поставили свои подписи под вторым письмом, которое Гамильтон отправил в профсоюз, и двое из них уже мертвы. Погибнет ли еще кто-нибудь из них? Все же на этот раз убийца оставил свой револьвер, как бы объявляя, что завершил то, что считал нужным сделать.

О чем теперь думают Джерри и Бен? О чем думает капитан Уиллик? Уолтер все еще находился в тюрьме, когда был убит Гар, а у меня есть два свидетеля, обеспечивающие мне стопроцентное алиби. Комедия, которую полиция разыгрывала вокруг следствия по делу об убийстве Чака Гамильтона, закончилась не только провокацией в отношении ни в чем не повинных граждан из Вашингтона, но и ко второму убийству. Я прекрасно понимал, что истинные виновники убийств не будут привлечены к ответственности. Больше озабоченная тем, чтобы угодить мистеру Флейшу, а не поисками убийцы, местная полиция по существу развязала ему руки. Интересно, думал я, осознал ли свою вину лицемерный капитан Уиллик?

Время медленно двигалось, а девушка по-прежнему лежала неподвижно на диване. Некоторое время спустя я оглядел комнату, и снова мне бросилась в глаза опрятная простота меблировки; я решил, что всем этим, конечно, занималась внучка, а не дед. Гар не показался мне человеком, который придает значение домашнему уюту.

На столе стояли часы с циферблатом в золотистой оправе и с такими же золотистыми стрелками. Часы показывали без десяти двенадцать. Я спохватился: Фил и Джордж, наверное, обеспокоены моим исчезновением и скорее всего считают, что меня похитили. Поскольку здесь мне делать было нечего, я решил, что должен вернуться к ним.

Я поднялся.

— Извините меня, — сказал я, — мисс... — Я до сих пор не знал, как ее зовут.

— Элис Макканн, — сказала она; ее безжизненный голос был приглушен спинкой дивана, к которому она все еще прижимала свое лицо.

— Мисс Макканн, я действительно должен возвращаться в мотель. Мои друзья будут обо мне беспокоиться.

— Да. — Она села одним рывком и повернулась ко мне. — Спасибо, — сказала она.

— За что? Единственное, что я сделал, это довел вас до слез.

— Вы сидели со мной. Спасибо.

— Я вернусь позже, когда вы скажете. Мы должны поговорить.

— Сегодня вечером. Я тоже должна вам что-то сказать.

— Хорошо. — Я подавил улыбку бурного восторга при этих ее словах — может быть, Гар до чего-то докопался и рассказал ей об этом? Но у меня хватило ума не торопить события. — Я сейчас должен идти, — сказал я.

Хотя я и не ожидал от нее этого, она поднялась и проводила меня до дверей. Она открыла дверь и выглянула наружу, затем внезапно снова ее захлопнула.

— Они возвращаются, — прошептала она, на лице ее был написан ужас.

— Кто? — Я тут же подумал о Джерри и Бене. Но она ответила:

— Соседи. Они возвращаются с похорон. — На последнем слове ее рот слегка скривился. — Они не должны вас здесь видеть, кто-нибудь может позвонить в полицию.

Она была права. Я не хотел, чтобы полиция знала, что я снова “вмешиваюсь”.

— Мне лучше подождать, — сказал я.

— До часа дня, — сказала она. — У них только полдня свободных. — Она смотрела мимо меня, на ступени. — Скоро они получат еще полдня свободных, — сказала она. — Будут ли они этим довольны?

Я тронул ее за руку, потому что не знал, что ответить.

— Простите меня, — сказала она, и ее огромные карие глаза снова обратились ко мне. — Я не должна их осуждать, они ни при чем. У меня приготовлен охлажденный чай, не хотите ли?

Я собирался отказаться, но потом подумал, что лучше, если дать ей чем-нибудь занять себя, поэтому сказал: