В котле сатаны

И нырнул в глубину танка, чтобы не слушать возражения старшины. «Семерка» взбила траками поземку на дороге и с крутого поворота ушла обратно туда, откуда до сих пор раздавались выстрелы и грохот боя. Логунов, растерянный таким поступком, несколько секунд стоял в люке, не понимая, как действовать дальше. Он спустился вниз, коснулся несколько раз рычагов фрикционов, чтобы тоже развернуть тэшку, и, взглянув на бледного Кольку, покачал головой. Без снарядов его танк бесполезен, лучше он сейчас на высоких оборотах рванет по дороге, чтобы привести к месту боя поддержку.

«Продержитесь парни, час продержитесь», – прошептал он и выжал педаль газа.

Семен Михайлович приоткрыл передний щиток, чтобы лучше видеть дорогу, свет фар в серых сумерках качался вверх-вниз от клевания «семеркой» носом над глубокими ямами. Он еле успел выжать рычаг фрикциона и вывести тэшку в занос, когда неожиданно перед носом мелькнула тонкая фигурка. Мехвод еще ничего не успел понять, как броня загромыхала под легкими шагами. В люк спрыгнула девушка с длинными косами. Замерзшая, с красным от мороза личиком Гуля воскликнула:

– Как хорошо, что вы вернулись! Нельзя, их нельзя там бросать одних. Им надо помочь! Где у вас снаряды, я умею заряжать. Мне Руслан рассказывал, как это делать.

Она заметалась по темному пространству танка в поисках болванок. Огорошенный Бабенко горько воскликнул:

– Нет снарядов, пустой танк! Мы просто пойдем им на помощь, я не знаю, как мы их спасем.

От ужасного открытия Гуля охнула и зажала себе рот ладошкой. Она спрыгнула с машины и прибежала к танку Бабенко, чтобы помочь спасти жениха. Она так была рада тому, что Т-34 развернулся обратно, а не бросил ребят. Но вдруг оказалось, что она все так же бессильна, что не может помочь спасти танкистов.

Бабенко, не поворачивая головы, со всей силы жал на педали. Бессмысленный поступок, наверное, они совершают сейчас, направляясь к «тигру». Но так велят им совесть и сердце.

Соколов, задыхаясь от дыма, что повалил с правого подбитого борта машины, добрался до наводки и снова прильнул к панораме. Глаза слезились, горло драло от едкого дыма, и все же он не отпускал наводку пушки. Огонь! Еще одну «тройку» охватил огонь – из черной дыры все выше и выше поднимались оранжевые языки пламени. Из последних сил Алексей ухватился за болванку снаряда, грохнул ее в казенник, всем телом навалился, укладывая заряд. От дыма голова у него шла кругом, перед глазами уже плыли черные круги.

– Руслан, огнетушитель, найди его. Пожар в танке!

Понятливый чеченец перевалился через сиденья и ползком двинулся по днищу, нащупывая предметы. Из-за черной гари во внутренностях танка уже ничего не было видно. Соколов скинул шинель и прижал воротник к лицу, горло горело огнем, легкие разрывало от боли, ему хотелось вдохнуть всей грудью, но он знал точно – делать этого нельзя, едкий дым очень опасен. Каждый вдох – это шаг к смерти от удушья внутри танка, отравление угарным газом происходит быстро. В панораме все линии расплывались, картинка с каждой секундой все больше темнела. Он потянул ручки, сосредоточился на секунду, чтобы сетка прицела легла на башню «тройки», и руками, грудью, всем весом навалился на спуск заряда.

Грохот выстрела, черный шлейф в воздухе, и панцер остановился на ходу, словно наткнувшись на невидимую стену. Германский танкист успел за мгновение до пробития отправить залп в маску орудия на башне «тигра». Снаряд вонзился в бронированный лист корпуса и разорвался, так и не пробив закаленный лист стали.

Внутри вспышка перед глазами ослепила башнера, он вскрикнул и рухнул без сознания на пол, где Руслан слабеющей рукой нащупал огнетушитель и теперь пытался вывернуть запор, чтобы потушить тлеющий огонь. От густого черного дыма он хрипел, чувствуя, как по телу идут конвульсии, больно скручивая конечности. Он захрипел от боли в горле, пальцы соскользнули с круглого бока баллона, и Омаев отключился.

«Семерка» неслась все быстрее и быстрее, Бабенко, внимательный и чуткий к звукам двигателя, сейчас не обращал внимания на то, что мотор ревет на предельных оборотах, выжимая максимальную скорость. Мехвод в ужасе смотрел на «тигра», застывшего посреди дороги, его почти окружили «тройки», но не стреляли. Несколько человек выбирались из машин, осторожно поглядывая на тлеющий «тигр». Но тот молчал, его экипаж больше не открывал огонь. Гуля, которая увидела то же самое в обзор командирской башни, в ярости кинулась к пулемету:

– Получите, получите, твари! – длинные очереди одна за другой уложили на землю тех, кто выжил после выстрела Panzerkampfwagen VI.

Не дожидаясь, пока «семерка» остановится, отважная девушка кинулась к люку.

– Стой, стой, ты куда? Это опасно! Нельзя, может рвануть! – Бабенко пытался ее остановить, крутя головой, глядя то на дорогу, то на Гулины ноги в кирзовых сапогах, что стремительно исчезали в люке тэшки.

Он остановил танк, с трудом выбрался наверх, от долгих усилий над тугими рычагами ноги не слушались, подламывались на каждом шагу. Он спустился на землю, досадуя на свою медлительность: