В краю молочных рек

В тот раз ничего не случилось и не могло случиться. У Влада была девушка, так что неловких сцен, как в кино, ни счастливых, ни несчастных, не было. Но каким-то образом то, что Дима понял про себя, стало вдруг известно всем, как будто люди почуяли эту перемену. Новость о том, что он гей, словно горела у него на лбу, хотя, как ему казалось, он ничего не менял в своем поведении. Но слухи в школе пошли – кто-то стал сторониться его, в том числе Влад, а кто-то начал намеренно задирать, искать конфликта. Так стал себя вести и отец. Дима понимал, что теперь у отца есть все основания не любить и даже ненавидеть его.

В итоге он остался один. Тот круг общения, который у него сложился, рассыпался сам, от кого-то Дима отказался по своей воле – если уж все вокруг рушится, пусть рушится до конца. Он стал красить волосы то в голубой, то в розовый, то в зеленый цвет. Он проколол уши, язык. Пирсинг Дима не носил постоянно, а надевал по настроению. Он хотел набить «рукава», но денег на это не хватало – отец почти перестал оставлять ему хоть что-то, а заработок полулегального курьера был смешным.

Возможность что-то быстро в себе менять давала ему спокойствие и одновременно выделяла из толпы – так как у него совершенно отличная от других жизнь, то и выглядеть он может позволить себе как угодно. Из-за этого в школе к нему постоянно приставали, смеялись в глаза и за глаза, крали его вещи, клеили стикеры с надписью «педик» на рюкзак. Не проходило месяца, чтобы он с кем-то не подрался. Драки эти были заведомо проигранными – он не мог хоть кому-то ответить как следует, потому что в момент, когда он начинал одерживать верх, на помощь обидчику приходили друзья, набрасывались на Диму вдвоем, втроем. Он быстро это понял и стал стараться избегать открытых конфликтов, но это получалось плохо.

Однажды он все же не удержался и отделал одного парня, когда тот дал ему подзатыльник на перемене, обложив матом, – день тогда не задался с самого утра. В результате он разбил пацану нос, от неожиданности у того даже потекли слезы. Дима был доволен собой – ровно до того момента, как, выйдя из школы, не пошел мимо гаражей, где всегда ходил. Там из-за поворота на него набросились четверо парней во главе с тем самым побитым учеником. Драки никакой не было – Диму свалили с нескольких ударов, а затем просто пинали ногами, пока на шум не собрались прохожие.

Домой он еле добрался. Одежда была испачкана грязью и кровью, лицо распухло, тело казалось одним куском боли. Он сразу же пошел в ванную, разделся, стал умываться. Он плакал не от боли, а от безысходности – ему хотелось кричать в голос. Вдруг дверь в ванную открыл отец – судя по взгляду, он был пьян, но еще в себе – и когда увидел его распухшее лицо, то, скривив губы, бросил: «Ты что тут ревешь как баба? Значит, правильно тебя отделали, раз такой слабый». Потом добавил, что если еще раз увидит его заплаканным, то сам добавит, и захлопнул дверь.

После этого случая Дима начал вести блог в интернете, чтобы хоть как-то спастись от одиночества и справиться с хаосом в голове. В дневнике он ничего не выдумывал, рассказывал о себе, о школе, о скандалах с отцом. Его изредка кто-то комментировал, сочувствовал, он даже вступил в переписку с несколькими людьми – это ему помогало оставаться на плаву и не сходить с ума окончательно. Некоторые предлагали встретиться вживую, но Дима отказывался – на самом деле ему было стыдно за свой блог, за свою слабость, и если в общении по интернету еще можно было постараться сохранить лицо, то при обычной встрече он наверняка будет чувствовать себя униженным, сочувствие станет доказательством его неполноценности. И все же именно блог в конечном счете повлиял на его жизнь – на то, где он оказался сейчас.

Однажды он получил личное сообщение – оно пришло от «Пришествия». О «Пришествии» он читал на нескольких сайтах, но никогда им особо не интересовался. В письме подробно рассказывалось о «семье», говорилось, что они готовы принять каждого, с кем несправедливо обращаются, кого притесняют, преследуют, вне зависимости от цвета кожи, ориентации и других вещей. Также подробно описывалось, как устроена жизнь в «Пришествии», где находится их лагерь. В конце сообщения Диму приглашали присоединиться к семье, обещая принятие и уважение.

Сначала он отмахнулся от письма – идея вступить в секту вызвала у него нервный смех, с него было достаточно того, что отец ушел в религию. Но каждый раз, когда в его жизни случалось что-то плохое, Дима мысленно возвращался к этому сообщению. И однажды, когда вокруг все было хуже некуда, он вступил в переписку с неизвестным собеседником оттуда.

Дима был саркастически настроен – высмеивал правила секты, высмеивал ее открытость и толерантность, высмеивал Лидера. И хотя порой он был намеренно груб – от собственной грубости ему становилось легче, – с ним разговаривали неизменно вежливо и терпеливо. А еще его спрашивали, как прошел день, что было в школе, в порядке ли настроение. Это подкупало, хотя Дима и не хотел себе в этом признаваться.