В Крыму

…Я знаю: у портрета Героя Советского Союза главстаршины Галины Петровой будут задерживаться подолгу. Будут подводить к нему девочек и говорить им:

— Мечтайте вырасти такими, как она.

Бойцы капитана Мирошника

В покосившихся домиках Тамани разместился госпиталь. Сюда привозили раненых с Керченского полуострова.

Дорога к причалам перебегала через железнодорожный путь под отвесную стену скалы. Первого ноября весь день, на дороге стояли машины с красными крестами на дверцах. Ждали раненых. Но только две машины за день ушли к госпиталю. С легкими ранениями возвращаться из Крыма никто не хотел.

Над домиками беспрерывно гудели моторы штурмовиков. Как птицы, падая с крыла на крыло, они проносились над Таманью, возвращаясь к аэродромам. В облаках курсом на Крым шли новые эскадрильи.

А в комнатах домиков было тихо. Раненые рассказывали о том, что успели увидеть на крымском берегу.

Никто не говорил о себе. И капитан, который лежал на носилках, в полумраке, у самой стенки, сказал мне:

— Да что о себе… Вот если хотите, о некоторых бойцах я вам расскажу. Даже непременно нужно о них написать.

Я узнал его фамилию: капитан Мирошник. У него было мужественное лицо украинца с высоким лбом и хмурыми бровями. Видно, сильное сердце капитана перебороло уже тяжелую рану на руке, плотно обвязанной окровавленными бинтами.

И этом тесном таманском домике я записал рассказ капитана Мирошника о его бойцах…

Они высадились в Эльтиген. Тяжело достался первый клочок земли, опутанный колючей проволокой, изрытый траншеями, между которыми разбросаны горбы дзотов с амбразурами, глядящими в море.

Наконец, немецкие дзоты на берегу опустели. Их гарнизоны бежали или были истреблены. Бойцы окопались и заняли немецкие траншеи, выбросив из них трупы в грязно зеленых френчах.

Бойцы знали, что немцы пойдут в контратаку. И каждый до рассвета приготовился встретить врага. Рассвет наступил незаметно. Розовая кромка окаймила небо над морем.

— Если пойдут, то пускай идут скорее, — говорил сержант Гасанов, горячий горец. — Ничего хуже нет, чем ждать.

— Не торопись, — ответил кто-то. — На войне говорят: всегда успеешь туда, где стреляют…

Но немцы не заставили ждать долго. Они пошли. Впереди медленно ползли танки, низкобрюхие, как железные пауки. Они шли, стреляя на ходу.

Гасанов не стерпел. Он пополз навстречу танкам с ловкостью охотника за опасным зверем, сжимая в руке гранату.

Удачный бросок: граната разорвалась под гусеницей головного танка. Он, громыхая, отвернул в сторону и замер. Но башня его повернулась к Гасанову, и в темной щели брони вспыхнули злобные огоньки. Две пули обожгли плечо Гасанова. Он даже не вскрикнул, не пополз назад, а с яростной злобой стиснул зубы и начал карабкаться на бугор — навстречу второму танку. Все следили за ним, поднимаясь над окопами выше и выше, чтобы видеть героя.

Бронебойщики открыли огонь по танкам. Бой закипал.

Гасанов впивался руками в землю. Не было сил ползти дальше. Сержант выждал, когда танк поравнялся с ним, тогда он метнул гранату. Танк остановился, задымил.

…Бойцов уже не было в окопах. Их поднял подвиг Гасанова, их подняла команда. Они пошли на врага, и завязался рукопашный бой, а немецкие танки и артиллерия оказались бессильными. Если они стреляли, то поражали и своих солдат.

…Сержант Цховреба ворвался в немецкий окоп. Он сразил трех немцев из автомата, четвертый вырос перед ним неожиданно, когда в диске автомата не осталось ни одного патрона. Цховреба ударил гитлеровца лопаткой, и тот рухнул замертво.

…Разные характеры у людей — по-разному они дрались. Красноармеец Немериченко — осанистый, неторопливый украинец из числа тех, которые прежде, чем ответить на вопрос, почешут подбородок и подумают. К таким с доверием привязываются молодые бойцы. На этот раз еще на боте к Немериченко подсел молодой боец Черноглазов.

— Операция предстоит сурьезная, — вслух рассуждал Немериченко. — А корабель-то не дюже большой для такого дела… Море беспокойное.

— Насчет кораблей рассуждать, надо же иметь об этом представление! — вмешался моряк. — С этих кораблей в десант высаживаться лучше нет.

— Ну-ну, — сказал Немериченко.

— Что ну-ну! Это же мотоботы, которые в Новороссийске прошли проверку!

— Так это я и говорю, ясное дело, — согласился добродушно Немериченко и подумал, что действительно без проверки на таких кораблях в десант бы не послали. — Корабль маленький — цель неприметная. Оно и лучше…

Вместе с Черноглазовым он высадился на берег и побежал к дому. Там суетились немцы. Кто-то, ругаясь, пытался зажечь свет. Бесполезно чиркала зажигалка. Немериченко бросил в окно гранату и сказал Черноглазову:

— Еще одну подай-ка там.

Черноглазое протянул гранату.

— Запал вставил?

Черноглазов кивнул головой. Из окна по тьме хлыстнули пули. В домике глухо простучал немецкий автомат. Но Немериченко расчетливо пригнулся и бросил в окно вторую гранату.

Только один немец выскочил на порог и тут же упал, словно спотыкнулся: Черноглазов срезал его короткой очередью.

— Автомат-то поставь на одиночную, патроны надо беречь, — наставительно сказал Немериченко…