В лабиринтах детектива

Да, детективный роман имел широкое распространение в России. Его издавали не только отдельными книгами или собраниями сочинений (как, к примеру, произведения главного сочинителя уголовных романов прошлого века А.Шкляревского), но и активно печатали на страницах газет, в подвалах газетных полос (“Свет”, “Гражданин” и др.), и в тонких журналах — с продолжениями (“Нива”, “Живописное обозрение”, “Родина”). Если тиражи книг не превышали 2–3 тысяч экземпляров, то газеты и журналы печатались тиражами и 20, и 40, и 80 тысяч экземпляров, а с приложениями разовый тираж многих изданий достигал 120 — 130 тысяч экземпляров. И во многом такие тиражи достигались публикацией романов-преступлений. Получалось, что критики, литературные генералы, дружно ругали уголовный роман, а широкий читатель запоем читал о похождениях разбойника Чуркина или о том, как расследовал преступления “русский Шерлок Холмс” — сыщик Путилин…

Между тем, произведения этой тематики писались достаточно легко. Вот, что рассказал о нравах прошлого века известный журналист и не чуждый уголовной тематики писатель Владимир Гиляровский:

“…Одним из главных магнитов, привлекающих простодушного читателя “Листка” были ежедневно печатавшиеся в газете романы-фельетоны… наконец сам Н.И.Пастухов (редактор “Листка” — В.Р.) “загремел своим романом “Разбойник Чуркин”… Он начал печатать своего “Разбойника Чуркина” по порядку протоколов, сшитых в деле, украшая каждый грабеж или кражу сценами из старых разбойничьих романов, а Ваську Чуркина преобразил чуть ли не в народного героя… Газета в первый месяц удвоилась, а потом все росла, росла…

Московские газеты стали намекать, что описание похождений Чуркина развращает молодежь, учит, как воровать и грабить… Слухи и жалобы заставили генерал-губернатора В.А.Долгорукова вызвать к себе Н.И.Пастухова:

— Вы что там у меня воров и разбойников разводите своим Чуркиным? Прекратить его немедленно, а то газету закрою.

…Струсил Н. И. Пастухов. На другой день появился последний фельетон: конец Чуркина, в котором свои же разбойники в лесу наклонили вершины двух деревьев, привязали к ним Чуркина и разорвали его пополам…”

Таковы нравы прошлого века. Так или почти так писались и многие уголовные романы, которые столь страстно ждала и читала публика. Писатели-детективщики, биографии многих из которых мы не знаем и по сегодняшний день, были чаще всего выходцами из простого люда, что по большей части можно определить по манере письма (языку, стилю), и знали мрачную уголовную среду, в которой вращались их герои. Но из правил бывают исключения. И мрачный мир героев подземелья иной раз сменялся просторными дворцами, в которых жили кавалеры и дамы с утонченными манерами. Авторы утверждали, что преступники не только, и даже не столько, простолюдины — они есть и среди светских дам и кавалеров. Все это прекрасно укладывалось в концепцию, о которой мы писали выше: русский уголовный роман (примем распространенное название жанра) чаще всего населялся преступниками не алчущими добычи, а людьми, преступившими закон из-за неразделенной любви, ревности, мести… Видимо, именно это и влияет на то, что зачастую западным сыщикам с их привычным дедуктивным (Шерлок Холмс) мышлением весьма трудно понять логику поступков российского преступника.

Следует сказать, что детективная интрига никогда не была для российских литераторов основной, они хорошо понимали менталитет своего читателя, который больше болел за “птичку-жалко”, нежели следил за всеми перипетиями следствия.

Поэтика детектива

Тем не менее, многие российские детективы были по-настоящему интересны. Даже если не учитывать вершину этого жанра, “Преступление и наказание” или коротенькие, но искусно выполненные рассказы А.Чехова, многие отечественные писатели работали крепко и добротно, создавая яркие образы многочисленных героев, населявших уголовный роман. Как правило, героев повествования можно разделить на несколько групп: преступник, сыщик, жертва и прочие — очевидцы, прислуга, добровольные агенты. Причем, эти люди самых разных классов и сословий. В “Русском Рокамболе” А.Цехановича — законный и побочный сыновья графа Радищева, в повествовании В.Александрова “Медуза” участвуют дворяне, их слуги, прокурор, следователи… В романе Л.Кормчего “Дочь весталки” действуют некие загадочные персонажи — граф Полярцев, некто Гомсинг, подозреваемый в шпионаже, ротмистр Баут и прочие лица, имеющие столь же загадочные имена — Свит, Зорбегам и другие.