В лапах страха (СИ)

- И что думаешь делать? – спросил Вадим.

- Интересно как всё складывается... – размышлял вслух Григорий Викторович, никак не реагируя на сидящего напротив опера. – Брат, вот этот, переехал перед самой трагедией... Теперь собака бойцовой породы всплыла... Чего-то тут неясное творится. А дело, между тем, закрыли.

- Думаешь, серьёзный кто замешан?

- На собаках? – Григорий Викторович помассировал виски, снова потянулся к пачке, которую продолжал сжимать в свободной руке. – Даже не знаю. Тут надо поразмыслить, как следует...

- Так где же собака зарыта?

Наступила пауза. Вадим чесал нос, сидя на столе, а его собеседник только тяжело вдыхал мрачную атмосферу кабинета, густо перемешавшуюся с осенней промозглостью.

- Так что мне с адресом делать? – спросил, зевая, Вадим. – Виктрыч, ты спишь, что ли уже?..

- А?

- Я говорю, спишь, что ли уже? Чего мне с адресом делать?

- С каким адресом?

Вадим указал пальцем на лежавший посреди стола тетрадный лист.

- Она ведь не угомонится, это деятельница телефонная!

- Ничего, я сам туда зайду, – Григорий Викторович резко поднялся из-за стола. – Заодно, прогуляюсь перед сном.

- Уверен?

- А то! Мне всё равно по пути, – следователь открыл дверку допотопного шкафа и вынул из его пропахших нафталином недр плащ. – А ты домой ступай. Пивка...

- Да, это можно, – кивнул Вадим. – Спасибо что прикрываешь.

- Так это же по моей прихоти всё. Никак не успокоюсь на старости лет, вот и копаюсь во всякой дряни.

- Ладно, до завтра тогда. Если всё же кого прижать потребуется, говори, не стесняйся.

- Обязательно, – Григорий Викторович пожал протянутую ладонь и закрыл окно.

2.

Марина стояла на крыльце, ощущая себя злобной летучей мышью, – поясница затекла, плечи болели из-за неимоверного напряжения, лопатки упёрлись в стречевую кофточку, стремясь прорваться наружу, минуя мышцы, кожу и ткань, чтобы породить на свет божий что-то не от мира сего. Перед глазами клубилась серая мгла; она приползла с той стороны реки и решительно раскачивалась из стороны в сторону, как на качелях. Складывалось ощущение, будто за непроглядной пеленой повисла незримая рука, что игриво манит к себе изогнутым когтем, терпеливо выжидая момент, когда можно будет пробить тонкую грань реальности, схватить и утащить вовеки веков на другой берег.

«Вот были бы крылья, – думала Марина, обнимая трясущимися руками худые плечи, – точно бы улетела! Ещё тогда, давным-давно, когда погибла подружка. Чтобы не видеть и не слышать последовавшего затем ужаса. Чтобы не чувствовать мрак внутри головы! Чтобы не попадать всякий раз в подчинение злу. Но, к сожалению, низвергнутым крылья может дать лишь дьявол. А улететь и впрямь возможно, достаточно этого просто сильно захотеть. Только какова будет плата за приобщение к неведомому? Кажется, я утратила смысл. Точнее моя сущность, наделённая плотью».

Марина считала себя именно такой: потерянной, выпотрошенной, обречённой. Оболочкой, что наполнена чем-то чуждым этому миру.

«Оно явно не земного происхождения – я уяснила это ещё в детстве. Именно тогда оно завладело частичкой моего сознания; ныне же и вовсе пытается проникнуть в душу, пожирая чувства с лёгкостью космической бездны! А потому, если в один прекрасный день за моей спиной и зашелестят крылья, то это будут мерзкие перепонки, какими машет в ночи невидимая глазу летучая мышь».

Марина обречённо вздохнула. На секунду ей показалось, что всё надуманное за сегодняшний день, и впрямь может во что-то вылиться. В смысле, обрести реальную платформу, на базе которой состоится финальная битва добра со злом. Только вот чьей стороны придерживается она сама?.. Во что верит? Верит ли хоть во что-нибудь?!

«Придётся сделать выбор, как бы сложно это ни было. Иначе и впрямь утратится смысл всего происходящего. А без него зачахнет и жизнь».

Женщина засуетилась, борясь с неприятными мыслями и оцепенением, невольно скользнула руками в карманы кофточки, нащупала липкими от пота пальцами пузырёк алпразолама.

«Просто нужно не всякую ерунду в голове обдумывать, а глотать как можно больше вот этой самой дряни – тогда всё непременно образуется! Жизнь – наладится, а от дурных мыслей не останется и следа!»

Марина «закинулась» двумя капсулами; тут же ощутила стремительные перемены во всём организме, – желудок был пуст и моментально запустил лекарство по артериям и сосудам... в голову, туда, где обжился монстр.

За спиной скрипнули половицы. Марина вздрогнула, пряча пузырёк в трясущихся пальцах; она сжала ладони в кулачки и запустила их подмышки, скрестив руки на груди.

- Марина... – Голос Глеба прозвучал неимоверно глухо, словно из глубокого колодца.

«А может, из другой галактики... или Вселенной».

Марина почувствовала удушье. Она вздохнула полной грудью, ощущая, как стремительно возрастает ритм сердца, а с ним и кровоток; затем медленно обернулась. Сумерки поглотили тени – враг умело путал следы.

Марина проглотила страх: темно и он вряд ли разглядит её зрачки.

Глеб и не пытался: лишь настороженно огляделся по сторонам и скинул с плеч куртку.

- На, накинь. А то прохладно сегодня.