В лесах (Книга 2, часть 3)

- Увидим,- сказал Алексей, решаясь в случае неудачи ехать не в Осиповку, а прямо в голове. Благо по ветлужскому делу человек знакомый. - Смотри только, Алексеюшка, с Карпушкой-то не больно зарывайся! - молвил Трифон.- У него ведь всяко лыко в строку. Чуть обмолвишься, разом к ответу... А ведь он рад-радехонек всех нас в ложке воды утопить... Памятлив, собака!

- Что Паранька-то? - после недолгого молчанья спросил Алексей.

- Гуляет,- насупив брови, сквозь зубы процедил Трифон, а сам, поднявшись с лавки и отодвинув оконницу, высунул на волю седую свою голову.

- Ни слуху, ни гулу, ни шороху,- молвил, отходя от окошка.- Кочетам полночь пора опевать, а их нет да нет... И пес их знает, куда до сих пор занесло непутных! ..

- Гулянки, что ль, какие?- спросил Алексей.

- По грибы пошли,- молвил Трифон.- Как только отобедали, со всей деревни девки взбузыкались. А нашим как отстать?.. Умчались, подымя хвосты... А Карпушка беспременно уж там... Караулит, леший его задери...

- Не посмеет,- слегка тряхнув кудрями, молвил Алексей.- Не дадут ребята спуску, коли сунется на игрище.

- Да он игрища-то и в глаза не увидит,- сказал Трифон Михайлыч.- Лес-от велик, места найдется... Да что лес!.. На что им лес!.. Паранька в Песочно повадилась бегать... Совсем девка с похвей сбилась... Ославилась хуже последней солдатки!.. На честной родительский дом позор накинула - ворота ведь дегтем мазали, Алексеюшка!.. После этого как Параньке замуж идти?..Ни честью, ни уходом никто не возьмет. И Наталье-то по милости ее терпеть приходится... Уж чего не приняла от меня Паранька, уж как не учил ее!.. Печки одной на ней не бывало!.. А ей и горюшка нет, отлежится, отдышится, да опять за свои дела. Потеряла девка совесть, забыла, какой у человека и стыд бывает!.. Ох-охо-хохо!..

И жжет и рвет у Алексея сердце. Злоба его разбирает, не на Карпушку, на сестру. Не жаль ему сестры, самого себя жаль... "Бог даст в люди выду,- думает он,- вздумаю жену из хорошего дома брать, а тут скажут - сестра у него гулящая!.. Срам, позор!.. Сбыть бы куда ее, запереть бы в четырех стенах!.."

- В кельи ее, батюшка! - молвил он.- Черна ряса все покрывает.

- И то думаю,- ответил Трифон Михайлыч.- Только ведь ноне и по келейницам эта слабость пошла. В такой бы скит ее, где бы накрепко хвост-от пришили... А где такого взять?

- В Шарпане, сказывают, строго келейниц-то держат,-заметил Алексей.

- В Шарпане точно будет построже. И черной работы больше, дурить-то некогда... Да примет ли еще мать Августа наше чадушко? Вот что...- сказал Трифон.

- Попытай...- молвил Алексей.

- И то надо будет,- отозвался Трифон.- То маленько обидно, что работницей в дому меньше станет: много еще Паранька родительского хлеба не отработала. Хоть бы годок, другой еще пожила. Мать-то хилеть зачала, недомогает... Твое дело отделенное, Савелью до хозяйки долга песня, а без бабы какое хозяйство в дому!.. На старости лет останешься, пожалуй, один, как перст - без уходу, без обиходу.

- Бог милостив, батюшка; Наталья останется,- утешал отца Алексей.

- И на нее плоха, парень, надежда,- вздохнул Трифон.- Глядя на сестру, туда же смотрит. - В Шарпан Параньку, в Шарпан, батюшка...- настаивал Алексей.

- Эка память-то у меня стала! - хватился Трифон.- Про скиты заговорили, только тут вспомянул... Из Комарова была присылка к тебе... Купчиха там московская проживает...

Алой зарницей вспыхнуло лицо Алексея, огнем сверкнули черные очи... Духу перевести не может.

- В пятницу от Манефиных работник на субботний базар в Городец проезжал, с ним Масляникова купчиха, что в Комарове живет,- наказывала тебе побывать у нее - место-де какое-то вышло,- продолжал Трифон, не замечая смущения сына.

Вдруг послышались на улице веселый шум и звонкий смех... Затренькала балалайка, задребезжала гармоника, бойко затянул "запевало", вторя ему пристали "голоса"; один заливался, другой на концах выносил... Им подхватили "подголоски", и звучной, плавной волной полилась расстанная песня возвращавшейся с "грибовной гулянки" молодежи (Русская песня начинается запевалой, самым голосистым песенником изо всех. Он, как говорится, затягивает и ведет песню, то есть держит голос, лад и меру. Запевало - обыкновенный высокий тенор; к нему пристают два "голоса"; один тенор, другой "выносит", то есть заканчивает каждый стих песни в одиночку. Подголосками называются остальные песенники. Расстанная песня (по иным местам разводная) - та, что поют перед расходом по домам. Таких песен много, все веселые.):

Веселая голова,

Не ходи мимо сада,

Дороженьки не тори,

Худой славы не клади.

Пробудились на печах от уличной песни старые старухи, торопливо крестились спросонок и творили молитву. Ворчали отцы, кипятились матери. Одна за другой отодвигались в избах оконницы и высовывались из них заспанные головы хозяек в одних повойниках. Голосистые матери резкою бранью осыпали далеко за полночь загулявшихся дочерей. Парни хохотали и громче прежнего пели:

Мил дорожку проторил,

Худу славу наложил,

Отцу с матерью бесчестье,

Роду-племени покор.

Не сразу угомонилась и разбрелась по дворам молодежь.