В лесной чаще

Смех радужной струйкой журчал за плечами Джеми; в солнечных лучах жужжали пчелы; Питер, хохоча и широко раскинув руки, перескакивал через гниющие стволы. У меня развязались шнурки, я ощущал, как городок за нашими спинами исчезает в тумане, во мне росла смутная тревога… Питер, Джеми, подождите, стойте…

Моросящий звук проникал сквозь лес, нарастал и опадал как волны, с каждым разом подступая ближе. Он был уже в ветвях над головой и в траве под ногами, быстрый, мелкий, вездесущий… По спине прошел мороз. Это дождь, говорил я себе, пытаясь сохранить остатки разума, просто дождь, но не чувствовал никаких капель. В глубине чащи что-то вскрикнуло, заверещало — дикий, бессмысленный звук.

Давай, Адам, быстрее, быстрее…

Тьма передо мной шевелилась и сгущалась. В листьях что-то закипало, словно через лес несся мощный порыв ветра. Я вспомнил про свой фонарь, пытался включить, но пальцы судорожно стиснули его в руке. Золотая паутинка дернулась и напряглась. Что-то дышало на противоположной стороне поляны, что-то огромное…

Скользить вниз, по берегу реки, пока не остановишься… Над водой склонились ивы, солнце разбито зеркалом ручья на сотни маленьких осколков и режет, дурманит, слепи… Глаза, золотые и мохнатые, как у филина…

Я бежал. Вырвался из обхватившего меня спального мешка и пулей рванул в лес, подальше от полянки. Колючки впивались мне в волосы и ноги, над ухом кто-то громко хлопал крыльями. Со всего маху я налетел на ствол и со стоном отскочил. Под ногами путались мелкие ямки и бугры, я не мог бежать быстро, увязал в тягучей, хватавшей меня за ноги траве, и это было кошмарно. Плеть плюща хлестнула по лицу, и, кажется, я закричал. Я знал, что уже никогда не выберусь из леса, на поляне найдут только мой спальный мешок. На миг перед глазами вспыхнула яркая картинка: Кэсси в красном джемпере стоит на краю полянки, под ногами хрустят сухие листья, рука в резиновой перчатке трогает скомканную ткань — и больше ничего, навеки, навсегда…

Потом я увидел острый ноготь месяца в рваных облаках и сообразил, что это уже поле. Земля расползалась под ногами, они ехали в разные стороны. Я споткнулся, замахал руками, шарахнулся ногой обо что-то каменное, в последний момент удержал равновесие и заковылял дальше. Кто-то громко дышал у меня над ухом — вероятно, я сам. Как все детективы, я считал себя охотником, привык гнаться, а не убегать. Мне не приходило в голову, что кто-то может охотиться за мной.

Мой белый «лендровер» выплыл из темноты, как сияющее видение спасения и счастья. Я открыл дверь со второй или третьей попытки, уронил ключи и стал в панике шарить среди листьев и травы, уверенный, что никогда не найду их, в ужасе оглядываясь через плечо, — как вдруг вспомнил, что фонарь у меня в руке. Наконец я забрался внутрь, крепко ударившись локтем о руль, и закрыл все дверцы, тяжело дыша и обливаясь потом. Меня так трясло, что я не мог вести машину. Боялся, что не сумею тронуться с места, не свалившись в какую-нибудь канаву. С большим трудом я достал сигарету и закурил. Мне до смерти хотелось выпить чего-нибудь крепкого или затянуться хорошей самокруткой. Джинсы на коленях были заляпаны грязью, хотя я не падал.

Когда пальцы перестали трястись, я набрал номер Кэсси. Было уже далеко за полночь, но она ответила после второго сигнала бодрым голосом:

— Привет, как дела?

На мгновение мне показалось, что я не смогу говорить.

— Ты где?

— Только недавно вернулась домой. Мы с Эммой и Сьюзан ходили в кино, затем поужинали в «Трокадеро», и, ты не поверишь, там было самое лучшее вино, какое я когда-либо пробовала. Нас пытались подцепить трое парней, Сьюзан сказала, что они актеры и играли в сериале про врачей…

Она была навеселе.

— Кэсси! — перебил я. — Я в Нокнари. На раскопках.

Маленькая пауза. Затем Кэсси произнесла:

— Хочешь, чтобы я тебя забрала?

— Да. Пожалуйста.

Лишь теперь до меня дошло, зачем я ей звоню.

— Хорошо. До встречи.

Она повесила трубку.

Ее не было целую вечность, и я уже начал представлять самые жуткие сцены: как Кэсси на всем ходу влетает в огромный грузовик, как у нее лопается шина и ее похищают торговцы живым товаром. Я вытащил пистолет и положил на колени. Мне хватило ума не спускать предохранитель. Сигареты летели одна за другой, в салоне стоял густой дым, и у меня слезились глаза. Снаружи постоянно что-то скреблось и шевелилось, громко хрустели ветки. С бьющимся сердцем я сжимал в руке пистолет и вертел головой, ожидая увидеть в окне злобно смеющееся лицо, но там никого не было. Наконец я включил в салоне свет, но сразу почувствовал себя уязвимым, как дикарь, на костер которого со всех сторон сбегаются чудовища, и поспешил погасить лампу.

Вскоре услышал шум мотороллера и увидел луч света, скользнувший по холму. Я убрал пистолет в кобуру и заранее открыл дверцу. Не хотелось, чтобы Кэсси заметила, как долго я с этим вожусь. После кромешной тьмы ее фары казались ослепительно яркими и нереальными. Она затормозила на дороге, поставила скутер на подпорку и крикнула:

— Эй!