В лесной чаще

— Знаете что? — сказал Дэмиен, когда уже уходил. — Мы собирались пожениться. Когда Джессика немного оправится и Розалинда сможет ее оставить. Как вы считаете, теперь это возможно?

Они работали с ним весь день. Я примерно представлял, что они делали: у них имелась общая схема истории, и теперь предстояло проверить ее, выясняя детали и подробности, заполняя пробелы и устраняя противоречия. Получить признание — самое начало; потом надо все надежно зафиксировать, исключить малейшие придирки адвокатов и присяжных и аккуратно записать каждое слово, пока ваш подопечный еще склонен говорить и не стал придумывать какие-то новые версии. Сэм — дотошный парень, для него подобная работа в самый раз.

В помещение штаба постоянно заходили Суини и О'Горман, приносили свежие документы, распечатки телефонных разговоров Розалинды, новые показания свидетелей о Дэмиене. Я отсылал их в комнату для допросов. Иногда О'Келли заглядывал в дверь, и я делал вид, будто занимаюсь звонками. Ближе к полудню зашел Куигли, чтобы поделиться своими мыслями о ходе дела. Это был плохой знак: у Куигли особый нюх на слабаков, и, если не считать обычных попыток втереться к нам в доверие, до сих пор он почти не приставал к нам с Кэсси, переключившись на новичков, неудачников и прочих сотрудников, чья карьера по каким-то причинам пошла вниз. А теперь он уселся чуть ли не вплотную ко мне и стал туманно намекать, что мы могли бы поймать преступника гораздо раньше. Если бы я обратился к нему с должным уважением, он бы рассказал мне, как это можно сделать. Я допустил большой психологический просчет, позволив Сэму занять мое место на допросе, потом спросил о телефонных звонках Дэмиена и вдруг ввернул, что, вероятно, сестра тоже в этом замешана. Я напрочь забыл, как мне удавалось отделываться от Куигли раньше, и его присутствие казалось мне не просто раздражающим, а зловещим. Он бродил вокруг моего стола точно огромный наглый альбатрос, хрипло попискивая и вороша мои бумаги.

Наконец, как скучающий хулиган, он почувствовал, что я слишком подавлен, чтобы извлечь из меня какой-то толк, и с недовольным видом удалился по своим делам. Я окончательно махнул рукой на телефонные звонки, приблизился к окну и стал смотреть на дождь и слушать знакомые звуки, доносившиеся из разных комнат: смех Бернадетты, тренькающий телефон, взрыв мужских голосов…

Было уже двадцать минут седьмого, когда я услышал, как Кэсси и Сэм идут по коридору. Они говорили очень тихо и невнятно, я не мог что-либо разобрать, но интонации были мне знакомы. Забавно, как восприятие голосов меняется от обстановки: густой баритон Сэма я заметил только после того, как услышал его на допросе.

— Я хочу домой, — простонала Кэсси, когда они вошли в штаб, рухнула на стул и уронила голову на руки.

— Мы почти закончили, — отозвался Сэм.

Было не совсем понятно, что он имеет в виду — этот день или следствие вообще. Обходя вокруг стола, он, к моему удивлению, опустил ладонь на голову Кэсси.

— Как все прошло? — тихо спросил я.

Кэсси не шевельнулась.

— Отлично, — ответил Сэм, потер глаза и поморщился. — В том, что касается Доннели, полный порядок.

Зазвонил телефон, и я взял трубку. Бернадетта сказала, чтобы мы никуда не уходили — О'Келли хочет нас видеть. Сэм кивнул и тяжело опустился на стул, широко расставив ноги, словно фермер, вернувшийся домой после трудного дня. Кэсси с трудом подняла голову и стала вытаскивать из заднего кармана смятый блокнот.

О'Келли заставил нас подождать, что было довольно типично. Мы ждали молча. Кэсси рисовала в блокноте мрачное черное дерево, ощетинившееся как дикобраз; Сэм присел на стол и невидящим взглядом уставился на белую доску, а я стоял у окна и смотрел на серый квадрат двора, где кусты постоянно гнулись от ветра. Все это напоминало постановку, где даже поза и положение героев несут в себе таинственный и темный смысл. Мерцавшая на потолке лампа погружала меня в нечто вроде транса, и чудилось, будто я попал в экзистенциальный фильм, где на часах застыли стрелки, а персонажи никогда не сдвинутся со своих мест. Когда О'Келли с шумом распахнул дверь, это произвело впечатление шока.

— Начнем с главного, — сказал он хмуро, усевшись за стол и сложив в стопку бумаги. — О'Нил. Напомни, что ты там надумал насчет Эндрюса?

— Оставлю его в покое, — негромко ответил Сэм.

Он выглядел очень усталым. У него не было мешков под глазами, и вообще на посторонний взгляд он мог показаться вполне бодрым, но его по-деревенски цветущий вид исчез и теперь в нем проступило что-то очень юное и уязвимое.

— Отлично. Мэддокс, даю тебе пятидневный отпуск.

Кэсси быстро взглянула на него.

— Да, сэр.

Я покосился на Сэма, проверяя, не удивила ли его эта новость, но он оставался невозмутим.

— Райан, ты переводишься на бумажную работу вплоть до новых распоряжений. Не знаю, как вашей троице удалось разыскать чертова Доннели, но вам повезло, что вы это сделали, иначе положение оказалось бы еще хуже. Все ясно?