В лесной чаще

Люминол дает реакцию даже с мельчайшими частицами крови и заставляет их светиться в ультрафиолетовых лучах. Вы можете закрасить испачканную стену, тщательно отдраить забрызганный ковер, десятки лет скрываться от правосудия — люминол мгновенно и безжалостно выявит все подробности убийства. «Если бы у Кирнана и Маккейба был люминол, — подумал я, — они могли бы одолжить какой-нибудь самолет для опыления посевов и обрызгать им весь лес». Я с трудом удержался от истерического смеха. Мы с Кэсси встали у стола. Софи попросила у эксперта распылитель, включила свой фонарик и погасила лампочку на потолке. Наступил непроглядный мрак, в котором слышалось шумное дыхание людей.

Вскоре зашипел наконечник распылителя, и в темноте поплыл красный глазок камеры. Софи присела на корточки и посветила фонариком возле полок.

— Вот, — сказала она.

Кэсси издала нечленораздельный звук. На полу, точно размазанные кистью на какой-то абстрактной психоделической картине, засияли сине-белые пятна: кривые линии в том месте, где кровь брызнула струей, зернистые кляксы там, где остались высохшие лужицы, широкие мазки, оставшиеся после отчаянных попыток вычистить следы. Кровь ядовитой пылью светилась в щелях, впадинах, на бугорках шершавых досок. Софи подняла фонарики и побрызгала еще раз: мелкие капли засверкали на нижней части полок, словно кто-то заляпал их жирными пальцами. Комната растворилась во мраке, исчезли бумажные завалы и мешки битых черепков, осталась лишь кромешная тьма и пять человек, зачарованно смотревших на воскресшее убийство.

Я пробормотал:

— Господи Иисусе.

Кэти Девлин умерла на этом полу. Мы будто застали убийцу на месте преступления.

— Это не может быть отбеливатель или хлорка? — на всякий случай спросила Кэсси.

Люминол может давать ложную реакцию с любыми веществами — от чистящего порошка до меди, но мы знали, что Софи не стала бы нас звать, не проверив все как следует.

— Мы взяли мазок, — ответила Софи, и я уловил сухие нотки в ее голосе. — Это кровь.

Меня вдруг охватило чувство нереальности. В последнее время я много думал о Кирнане, о его уютном домике на побережье и кошмарах по ночам. Мало кому из детективов удается уйти на пенсию, не имея на совести хотя бы одного проваленного дела, и какой-то ехидный голос внутри меня часто твердил, что операция «Весталка» — как раз мой случай. Теперь во мне что-то поспешно и почти болезненно перестраивалось, привыкая к мысли, что преступник не безликая фигура, явившаяся ниоткуда и исчезнувшая в никуда, сейчас он сидит в столовой недалеко от нас, сушит облепленные грязью сапоги и попивает чай под присмотром хмурого О'Гормана.

— Ну вот, — произнесла Софи.

Она выпрямилась и включила лампочку. Я растерянно смотрел на чистый пол.

— Взгляните, — пробормотала Кэсси.

На нижней полке лежат один из тех больших полиэтиленовых пакетов, в которых археологи хранили черепки.

— Если совок случайно попал под руку…

— Да ладно вам, — буркнула Софи. — Мы проверим все пакеты в радиусе мили.

В следующий момент мы услышали, как что-то громко забарабанило по окнам и по крыше: начался дождь.

20

Остаток дня дождь лил как из ведра; пробежав несколько ярдов от домика до машины, можно было промокнуть до нитки. Порой над холмами сверкали молнии и слышались раскаты грома. Мы оставили криминалистов делать свою работу, забрали Ханта, Марка и Дэмиена (а заодно обиженного Шона: «Я думал, мы партнеры!») и отвезли на работу. Подыскав подходящую комнату для допросов, мы стали проверять их алиби.

С Шоном все оказалось просто. Он делил квартиру в Рэтмайнсе с еще тремя парнями, которые помнили ночь убийства Кэти. Вечером одна из подружек справляла день рождения, и они отправились на вечеринку, где Шон веселился до четырех утра, пока его не стошнило на чьи-то ботинки и он не заснул на диване. Человек тридцать могли подтвердить, где Шон находился и какую музыку слушал.

Трое других были под вопросом. Алиби Ханта подтверждала только жена, а Марка — Мел. Дэмиен жил в Рэтфарнхэме с овдовевшей матерью, которая рано ложилась спать, но не сомневалась, что ее сын находился дома до утра. Детективы терпеть не могут подобных свидетелей, ненадежных и упрямых. Я могу рассказать десятки случаев, когда мы знали «кто, как, где и почему», но все дело разбивалось о какую-нибудь мамочку, со слезами на глазах клявшуюся, что ее сынок весь вечер смотрел телевизор.

— Ладно, — сказал О'Келли, когда мы разобрались с Шоном и отпустили его домой. Он простил меня и дружески пожал руку, после чего осведомился, нельзя ли ему продать историю газетам. Я заверил, что, если он это сделает, каждый вечер лично буду наведываться с обысками на его квартиру. — Один выбыл, трое остались. На кого делаете ставки, парни?

Теперь, когда подозреваемый сидел в соседней комнате, — хотя мы пока не знали, кто из троих, — шеф заметно повеселел.

— Дэмиен, — произнесла Кэсси. — Подходящий тип.

— Марк признал, что в тот день находился там, — заметил я. — И он единственный, у кого есть хоть какой-то мотив.