В лесной чаще

Нам требовалось как можно полнее изложить суть дела, чтобы получить больше свободы во время следствия. Но если бы эту фразу произнесла Кэсси, О'Келли сразу начал бы прохаживаться насчет женской интуиции. В последнее время мы разыгрывали беседы с шефом как по нотам: каждый точно знал, когда взять слово или уйти в тень, выступить в роли хорошего или плохого полицейского, уравновесить мою мужскую сдержанность женственной улыбкой Кэсси. Мы проделывали все это не задумываясь.

— Не могу точно объяснить, в чем дело, — произнес я, — но что-то там неладно.

— Не стоит пренебрегать интуицией, — заметил О'Келли.

Кэсси незаметно толкнула меня ногой.

— А еще, — продолжила она, — на всякий случай необходимо проверить версию религиозной секты.

— Вот черт, Мэддокс! Неужели «Космо» опять написал о сатанистах?

О'Келли любил прибегать к шаблонам, и в этом даже имелся определенный шарм. Иногда меня забавляла его манера, порой раздражала или успокаивала, в зависимости от настроения; в любом случае хорошо было то, что я всегда мог рассчитать свой следующий ход.

— Я тоже думаю, что это полная чушь, — сказал я. — Но девочку нашли на камне для жертвоприношений. Журналисты спрашивали о сатанистах. Надо исключить данную версию.

Доказать то, чего не существует, сложно, а голословные заявления без доказательств больше разжигают страсти, поэтому мы выбрали иную тактику: решили доказать, что убийство Кэти Девлин не вписывается ни в одну из схем, принятых при жертвоприношениях людей (кровопускание, ритуальные одежды, оккультные символы и прочее), а потом О'Келли, у которого начисто отсутствовало чувство абсурда, объяснит это перед камерами.

— Зря потратим уйму времени, — вздохнул О'Келли. — Ну ладно, займитесь. Обратитесь в отдел преступлений на сексуальной почве, к приходскому священнику — ко всем, кто сумеет помочь. Что еще?

— А еще, — подхватила Кэсси, — сексуальное насилие. Педофил, убивший девочку, чтобы заставить ее молчать, или потому, что это доставило ему удовольствие. Если копать в эту сторону, надо вспомнить про исчезновение двух детей из Нокнари в 1984 году. Тот же возраст, место, и буквально рядом с телом жертвы обнаружена старая кровь — в лаборатории уже проверяют ее на соответствие с образцами того года, — и заколка, упомянутая в описании пропавшей девочки. Придется проверить все факты.

Разумеется, эта реплика была от Кэсси. Я уже упоминал, что поднаторел во лжи, но при воспоминании о Нокнари у меня бешено колотилось сердце, а О'Келли часто бывал намного проницательнее, чем казалось на первый взгляд.

— Что? Серийный убийца? Через двадцать лет? Откуда вы узнали про заколку?

— Вы сами говорили, что важно изучать старые дела, сэр, — скромно объяснила Кэсси. Верно, О'Келли это говорил — наверное, услышал где-нибудь на семинаре или в сериале «Место преступления»… — Вероятно, преступник уезжал из страны или сидел в тюрьме, а может, совершает убийства в состоянии большого стресса и…

— Теперь у всех сплошной стресс, — пробурчал О'Келли. — Серийный убийца. Только его нам не хватало. Что дальше?

— Четвертый вариант самый деликатный, сэр, — сказала Кэсси. — Джонатан Девлин, отец убитой, руководит кампанией «Долой шоссе!» в Нокнари. Похоже, кому-то его деятельность не по вкусу. Девлин утверждает, что за последние два месяца ему трижды звонили и угрожали расправиться с семьей, если он не прекратит протесты. Надо разобраться, кто кровно заинтересован в строительстве дороги.

— Значит, придется воевать с застройщиками и окружным советом, — подытожил О'Келли. — Господи помилуй!

— Нам нужно как можно больше людей, — добавил я. — И желательно кого-нибудь еще из детективов.

— Возьмите Костелло. Оставьте ему записку. Он всегда приходит раньше всех.

— Вообще-то, сэр, я бы предпочел О'Нила.

В другое время я бы ничего не имел против Костелло, но не на сей раз. Мало того что он угрюмый тип, а дело Девлин кого угодно вгонит в депрессию, при его дотошности Костелло наверняка перелопатит старую информацию и, чего доброго, начнет искать Адама Райана.

— Я не стану ставить на важное дело трех новичков. Вы и сами попали в него лишь потому, что во время перерыва смотрели порно — или что-то вы там еще делали, — вместо того чтобы пойти подышать свежим воздухом, как все остальные.

— О'Нил не новичок, сэр. Он уже семь лет в отделе.

— И мы все знаем почему, — съязвил О'Келли.

Сэм пришел в отдел в двадцать семь лет. Его дядя, Редмонд О'Нил, был политиком среднего пошиба, из тех, кого назначают вторыми замами министра экологии. Однако в этой щекотливой ситуации Сэм вел себя как нельзя лучше: всегда был спокоен и надежен, помогал тем, кто его просил, и ехидные шуточки быстро стихли. Правда, кое-кто и сейчас прохаживался на его счет, но больше по инерции, как О'Келли.

— Как раз поэтому он нам и нужен, сэр, — возразил я. — Если мы хотим без шума влезть в дела совета округа, нам понадобится человек, у которого есть связи.

О'Келли покосился на часы и поднял руку, чтобы пригладить волосы, но передумал. Было без двадцати восемь. Кэсси поудобнее устроилась на столе.