В лесной чаще

— Все это было неслучайно, — заметила Кэсси. Археологи снова включили музыку. — Даже если дело не в родителях. Этот парень не пошел и не убил первого попавшегося ребенка. Он долго все планировал. Искал не просто девочку, ему была нужна Кэти.

— И он отлично знал эти места, — добавил я, — раз сумел разыскать в темноте алтарный камень, да еще с трупом на руках. Похоже, он из местных.

В солнечном свете лес казался ярким и веселым, в нем звучали птичьи трели и шумели кроны, а за моей спиной ряд за рядом поднимались аккуратные маленькие домики. «Проклятое место», — чуть не вырвалось у меня, но я промолчал.

После сандвичей мы отправились к тете Вере и двоюродным сестрам Кэти. Жаркий день был еще в разгаре, но городок казался вымершим, как «Мария Селеста»:[9] окна в домах наглухо закрыты, на улице ни одного ребенка. Все дети уныло сидели дома под присмотром родителей и подслушивали разговоры взрослых, пытаясь понять, что происходит.

Семейка Фоль показалась мне сборищем уродцев. Пятнадцатилетняя девица расположилась в кресле, скрестив руки и подпирая бюст, как почтенная матрона. Она вперила в нас тусклый, скучающий и высокомерный взгляд. Ее десятилетняя сестрица, смахивавшая на поросенка из мультяшек, перекатывала во рту жвачку и высовывала ее на языке, потом заглатывала обратно. Даже младшая смотрелась как-то неприятно, больше напоминая крошечного взрослого: лицо жеманное и пухлое, нос клювиком; поморгав на нас с колен тети Веры, она недовольно утопила подбородок в складчатую шею. Я не сомневался, что, открыв рот, малышка издаст что-то вроде пронзительного скрипа. В доме пахло капустой. Непонятно, с какой стати сюда могло занести Розалинду и Джессику, но они здесь бывали, и мне это не нравилось.

Все, кроме малышки, рассказали нам одно и то же. Розалинда и Джессика, а иногда и Кэти, ночевали тут примерно раз в две-три недели.

— Я бы с удовольствием приглашала их почаще, — бормотала Вера, судорожно теребя край покрывала, — но не могу, просто не могу — у меня нервы, понимаете?

Чуть реже к Девлинам ходили Валери и Шэрон. Никто не мог вспомнить, кому пришла в голову идея насчет ночевок; Вера думала, что первой ее предложила Маргарет. В понедельник вечером Розалинда и Джессика пришли примерно в половине восьмого, посмотрели телевизор и поиграли с малышкой. Я с трудом представлял картину: за все время нашего визита крошка почти не шевелилась — с таким же успехом они могли бы играть с большой картофелиной, — а около одиннадцати легли спать, разделив двуспальную кровать в комнате Валери и Шэрон.

Видимо, тогда и начались неприятности: девочки еще полночи болтали и хихикали.

— Нет, они хорошие, никто не спорит, просто иногда молодежь не понимает, как сильно действует на нервы нам, бедным старикам, не так ли? — Вера издала смешок и ткнула локтем среднюю сестру, которая отползла подальше в угол. — Мне пришлось раз двадцать заходить к ним в комнату и просить вести себя потише — я совершенно не выношу шума, поймите меня правильно. Вообразите, они не могли угомониться до половины третьего. Конечно, нервы у меня совсем разошлись, я была как на иголках и, в конце концов, пошла в кухню заваривать чай. Всю ночь не сомкнула глаз, а утром была абсолютно разбита. Потом позвонила Маргарет, и мы начали сходить с ума, верно, девочки? Но я и подумать не могла… сначала все решили, что она просто… — Вера прижала дрожащую ладонь к губам.

— Давайте вернемся к предыдущей ночи, — предложила Кэсси, повернувшись к старшей сестре. — О чем вы беседовали со своими двоюродными сестрами?

Старшая девочка — вероятно, Валери — закатила глаза и надула губы, демонстрируя полную нелепость подобного вопроса.

— Так, обо всем.

— И о Кэти тоже?

— Не помню. Наверное, да. Розалинда сказала — как здорово, что она поступила в Королевскую балетную школу. А по мне, тут нет ничего особенного.

— Как насчет ваших дяди и тети? О них вы говорили?

— Да. Розалинда сказала, что они ужасно к ней относятся. Ничего не разрешают.

Вера возмущенно вскинулась:

— Господи, Валери, что ты несешь! Поверьте, Маргарет и Джонатан делают все для своих детей, просто из кожи вон лезут…

— Ну да, конечно. Может, и Розалинда сбежала из дому потому, что они о ней так заботились?

Мы с Кэсси открыли рты, но Вера нас опередила:

— Валери! Я же тебя просила. Нельзя об этом говорить. Произошло недоразумение, только и всего. Розалинда поступила необдуманно, расстроив бедных родителей, но это уже в прошлом и они ее давно простили…

Мы терпеливо ждали, когда она закончит.

— Почему Розалинда сбежала из дому? — обратился я к Валери.

Она дернула плечом.

— Потому что ей надоело, что отец вечно ею командует. Я думаю, может, он ее ударил.

— Валери! Ничего подобного; не понимаю, откуда она это взяла. Джонатан никогда и пальцем не тронул детей, исключено. Розалинда очень чувствительная девочка; они с отцом поссорились, а он не понял, как она расстроена, и…

Валери откинулась в кресле, а на ее лице сквозь вселенскую скуку проступила ехидная усмешка.

— Когда это произошло? — спросила Кэсси.