В любви и боли. Противостояние. Том второй

И это не мнимое освобождение на несколько минут, чтобы дать тебе время прийти в себя и опомниться. Ты все равно подрезана, сильно, глубоко, без права вдохнуть полной грудью и вернуть себе способность анализировать следующий или предыдущий шаг — свой, его, обоюдный… Он никуда не уходит, он следит за тобой, он держит свои пальцы на твоем пульсе с прежним воздействием на твою нервную систему, регулируя подачу кислорода в твои легкие и обезболивающие анестетики в кровь. Ты бы и рада сбежать, но… только куда и как? А, главное, зачем?

Дрожь в твоих пальчиках, кажется, лишь усилилась, с панической асфиксией в пережатом горле. Ты делаешь все возможное, чтобы не оборачиваться, словно хватаешься за эти ускользающие секунды, как за спасительные тросы отрезвляющей действительности, наивно убеждая себя, что способна вырваться из этого удушающего тлена раньше, чем он успеет сделать к тебе свой последующий шаг. Неуместная стыдливость с беспомощной зажатостью в каждом члене нагого тела… Ты не понимаешь, почему так спешишь скрыть от него свою наготу, когда изнываешь от столь откровенного вожделения — раскрыться окончательно и вымолить долгожданную награду, признать свое полное поражение на коленях, в слезах, в унизительных позах, только чтобы он снизошел к твоим мольбам, и ослабил хватку хоть на миг.

Ты и сейчас сдерживаешься изо всех нереальных сил, чтобы не разрыдаться, тем более на его глазах, чувствуя себя куда обнаженней, чем это вообще возможно. Ведь ему не надо, в отличие от тебя прятать своего взгляда и притворяться, будто он тебя не замечает. В том-то и дело, теперь ты для него центральный объект изучения номер один в этой комнате, и все что ему сейчас не хватает, так это рассесться в глубоком кожаном кресле, зажать в расслабленных пальцах руки бокал с бренди и не сводить с тебя пустого, сканирующего взгляда. И не важно, что ты чувствовала его эрекцию куда острее собственного убивающего возбуждения. Это-то как раз тебя больше всего и выбивало, доводило до исступления, выкручивало сознание с осмыслением происходящего буквально на изнанку. Ты не понимала, что происходит. И как ему до сих пор и все это время удается себя сдерживать?

Зачем он это делает? Для чего? Чтобы окончательно свести тебя с ума?

Или именно так проще всего наслаждаться своим триумфом? Видеть тебя насквозь, чувствовать порывы твоего тела, знать, насколько ты подрезана, беззащитна и… возбуждена и лишь играться этим кончиками своих пальцев? Тебе бы было проще, чтобы он распял тебя прямо на этом полу и сделал то, о чем мечтал все эти годы — разорвал буквально, до крови, до рваных ран, до безобразных гематом и глубоких царапин… Только так бы тебе стало легче, да? Пусть до настоящей физической боли, но не так, как он проделывал все последние дни и особенно сейчас.

И теперь тебе приходиться дрожать, сжиматься, сходить с ума и делать все возможное, чтобы он не дай бог не заподозрил, как же тебе сейчас страшно и до какого невероятного предела ты всем этим возбуждена. Сжимая бедра, изворачиваясь и выбирая такие ракурсы, чтобы он не увидел самых откровенных зон твоего воспаленного тела. Ты и вправду надеешься, будто он не знает, насколько ты уже готова, и как блестят твои половые губки с разбухшими складочками вульвы от внутренних соков твоей все еще спускающей киски?

Ему и не надо прикасаться к тебе теперь даже физически, его фантомные метки, отпечатки его пальцев на коже, в волосах, продолжали стимулировать твое тело с сочетанием его близкого присутствия и взгляда, который проникал и скользил по тебе самым сильнейшим эрогенным возбудителем. Воплотившийся в реальность один из самых твоих невозможных психоделических кошмаров, оживший с его приходом и осязаемой тенью сверхчувствительным вторжением в твою сущность, циркулирующим разрядом химической реакции термоядерного разложения в кожу и во все клетки тела. Ему ничего не стоит запустить этот последний отчет одним лишь щелчком своих пальцев, чтобы окончательно тебя прикончить, утопить в себе, разорвать на атомы или… наполнить сладчайшей живительной негой долгожданного исцеления…

Твои пальчики дрожат, беспомощно натягивая на дрожащие коленки скользкий капрон черных чулок. Столь очевидный страх, как бы не зацепить и не порвать тонкую ткань и не показать, насколько ты сейчас не в состоянии одеваться самостоятельно. Насколько для тебя это невозможно, терпеть его подавляющую близость и держаться в паре пережатых вздохов от желания разрыдаться. Тебя колотит то ли сковывающим ознобом, то ли ломающим до костей жаром. Ты бы и рада сделать все побыстрее, а главное, не на его глазах. Стряхнуть, содрать резким рывком с себя эти гребаные ощущения вместе с ним и с собственной кожей.