В Ливане на войне

Два дня с женой прошли, как в дивной сказке.Мой краткий отпуск подошел к концу…Но вот беда: как будто в некой маскеЯ в эти дни ходил по кибуцу.Хотя я здесь обычный местный житель,Почет и слава вдруг пришли ко мне:Я стал не я, а символ-представительТех, кто теперь в Ливане на войне.Я сразу стал значительным и сильным,Красивым и прославленным навек…Но если вдруг, простите, хочет символПописать, как обычный человек,Как символу, не мудрствуя лукаво,Вдруг в туалет пойти средь бела дня?..Спасибо, жизнь, за то, что лишней славойНе наказала в жизни ты меня.

И будет день, и вновь вернусь сюда яК своей жене и дочери, любя,И никого уже не представляя,За исключеньем только лишь себя.18 августа 1982, КФАР-ЭЦИОН

Топографическое эссе

Как в очи Цезаревы Брут,Смотрел на карту я, храбрея,И усмотрел: похож БейрутНа нос галутского еврея.Когда ж, устроив там разнос,Я прошагал на север твердо,То вдруг увидел тот же нос,Но обращенный кверху гордо.Мораль: террору по рогамВзрезая ревностно и круто,Мы бьем не только по врагам,

Но и по бремени галута.

Сентиментальное

У моря в голубеющие водыСмотрел я, умиляясь и любя,И о красе и таинстве природыВновь, как обычно, думал про себя.И, помню даже, думал на иврите,Когда он подошел ко мне и вдругЗаговорил по-русски: «Извините,Вы случаем не Саня Авербух?..»И все пошло, как в театральном действе:В ливанской свалке, где идет война,Мы вспомнили про нашу жизнь в ОдессеИ дружбу в те шальные времена,Когда, от нетерпения сгорая,Брели во мгле и верили в рассвет…

Но с той поры, как прибыли в Израиль,Не виделись почти двенадцать лет.Мы рады встрече, хоть о сей минутеНи он, ни я не грезили в тоске.Но что-то было в том, что здесь, в Бейруте,Болтали мы на русском языке.

Непроизвольный пропагандисткий выдох

Зеваем, кофе попиваем, —Вокруг почти не слышно пуль.Мы тоже больше не стреляем,А отправляемся в тиюль[15].Теперь встречают нас ливанцыВ кафе, в музеях и в кино,И даже нá море купатьсяОтныне нам разрешено.По городам страны неспешноГуляем; улицы тихи.

А пред красой природы здешнейЗамолкнут лучшие стихи.Забудь, солдат, тревоги-страхи,Вкушай земную благодать, —Вовеки нам при Маарахе[16]Такого б кайфа не видать!

* * *

Не сказать о том нельзя:Глаз и уст очарованье,Что за финики, друзья,Бесподобные в Ливане!Ни в одной из южных странНе растут они такие —Потому не зря ЛиванЗвали греки Финикией.

Ливанский кедр

Праведник возвышается, как кедр в Ливане

Псалом Давида, 92:І3.