В логове львов

Жан-Пьер защелкнул замок саквояжа, и двое мужчин покинули мечеть. Только звезды освещали им путь через деревню к бывшему дому лавочника. В гостиной они обнаружили Фару, спящую на ковре рядом с колыбелью Шанталь. Она сразу же проснулась и вскочила на ноги.

– Можешь теперь уходить домой, – сказал ей Жан-Пьер.

И девочка молча удалилась.

Жан-Пьер поставил саквояж на пол, бережно поднял детскую кроватку и унес ее в спальню. Шанталь спала, пока он устанавливал ее колыбель, но потом заплакала.

– Ну что с нами такое? – ласково пробормотал он. Посмотрел на часы и понял, что ребенок, должно быть, проголодался. – Мамочка придет совсем скоро, – сказал он.

Но это не помогло. Он достал дочку из постельки и принялся укачивать ее. Она затихла. С ней на руках он вернулся в гостиную.

Мохаммед ждал, не присаживаясь. Жан-Пьер сказал:

– Вы знаете, где они лежат.

Мохаммед кивнул и открыл расписной деревянный шкафчик. Достал оттуда толстую пачку сложенных карт, выбрал несколько и развернул на полу. Жан-Пьер продолжал укачивать Шанталь, глядя через плечо Мохаммеда.

– В каком месте устроили засаду? – спросил он.

Мохаммед ткнул пальцем в точку неподалеку от Джелалабада.

Тропы, которыми следовал караван Мохаммеда, не были указаны ни на этих картах, ни на каких-либо других. Но на картах Жан-Пьера присутствовали обозначения некоторых долин, плато и русла пересыхавших летом рек, где тропы могли проходить. Мохаммед же держал в памяти многое из того, где и что располагалось. Но порой ему приходилось лишь догадываться, и тогда он обсуждал с Жан-Пьером, что именно значили те или иные тонкие пунктирные линии на наиболее сложной местности, как, например, среди морен.

– Вы можете обходить Джелалабад чуть дальше с северной стороны, – предложил Жан-Пьер.

Посреди равнины, где находился этот крупный город, существовал целый лабиринт долин, похожий на паутину, протянувшуюся от Конара до реки Нуристан.

Мохаммед закурил еще одну сигарету. Как и большинство партизан, он был заядлым курильщиком. Но, выдохнув струйку дыма, помотал головой.

– Слишком часто засады на нас устраивали именно в тех местах, – сказал он. – Если местные жители еще не начали предавать нас, то скоро начнут. Нет, следующий конвой минует Джелалабад с южной стороны.

Жан-Пьер нахмурился.

– Мне кажется это трудно осуществимым. К югу нет ничего, кроме открытой равнины на всем пути от перевала Хибер. Вас легко заметят с воздуха.

– А мы не воспользуемся перевалом Хибер, – сказал Мохаммед. Он снова приложил кончик пальца к карте и провел им вдоль границы между Афганистаном и Пакистаном с юга. – Мы пересечем границу у Теременгала.

Его палец достиг упомянутого им городка, а потом прочертил линию оттуда до долины Пяти Львов.

Жан-Пьер кивнул, тщательно скрывая свое торжество.

– Да, в этом есть смысл. Когда караван отправится отсюда?

Мохаммед принялся сворачивать карты.

– Послезавтра. Нам нельзя терять больше времени.

Положив карты снова на полку в шкафу, он пошел в двери.

Джейн вошла как раз в тот момент, когда гость собрался уходить.

– Доброй ночи, – рассеянно бросил он ей.

Жан-Пьера некоторое время назад весьма обрадовала потеря интереса красивого афганца к его жене, когда она забеременела. Джейн определенно была снедаема желанием более активной сексуальной жизни, как считал Жан-Пьер, и легко могла позволить соблазнить себя. А ее роман с афганским партизаном мог быть чреват немалыми осложнениями.

Медицинский саквояж так и оставался на полу, где Жан-Пьер бросил его, и Джейн наклонилась, чтобы поднять сумку. У него екнуло сердце, и он сразу же отобрал саквояж у жены. Она посмотрела на него немного удивленно.

– Я сам уберу свои вещи на место, – сказал он. – А ты лучше займись-ка Шанталь. Ее надо покормить.

И он передал ей младенца.

Затем он унес саквояж и одну из карт в переднее помещение дома, а Джейн устроилась поудобнее, чтобы покормить Шанталь. Картонные коробки с медикаментами стояли прямо на земляном полу. Уже вскрытую тару разместили на грубо сколоченных деревянных полках бывшего магазина. Жан-Пьер поставил саквояж на покрытый синим кафелем прилавок и достал из него черный пластмассовый предмет, размерами и формой напоминавший портативный телефон. Этот прибор он сунул в карман.

Затем опустошил саквояж, отложив инструменты, нуждавшиеся в стерилизации, в одной сторону, а так и не использованные вернув на полки.

Он вернулся в гостиную.

– Отправлюсь к реке. Мне просто необходимо хорошенько помыться, – сказал он Джейн. – Я слишком грязен, чтобы вот так лечь в постель.

Она улыбнулась ему с полусонным и удовлетворенным выражением, часто появлявшимся на ее лице в процессе кормления.

– Но только не слишком задерживайся, – попросила она.

Жан-Пьер вышел из дома.