В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.

Догадка поразила Жиля. Он приподнялся, подсунул под плечи вторую подушку. В самом деле, если механизированный массовый гипноз представлял для конды блестящую находку, то получить во владение еще одну страну они, наверное, тоже не отказались бы… Но тогда… тогда кто может поручиться, что Запесчаная страна и массовый гипноз — единственные открытия Нормана ди Эвора, которые он постарался потом закрыть? Что, если жизнь профессора представляет собой цепь из двух видов звеньев: открытие — его захоронение, и снова открытие — захоронение? Вот почему архивы лаборатории находятся в таком беспорядке… Обдуманном беспорядке!

Конечно, так было не всегда. Когда-то Эвор издавал ежегодный лабораторный бюллетень. Двадцать два года назад именно в нем вышла его первая статья о лечении рака самогипнозом. Она и принесла профессору мировую славу… Но последние лет пять бюллетени вообще не выходили… Хотя отдельные публикации появлялись и теперь: есть же на свете темы, из которых просто невозможно извлечь военную выгоду!

"Ди Эвор, безусловно, принадлежит к людям, для которых представляет интерес сам процесс творчества вне зависимости от славы, — подумал Жиль. — Ну а я? Ради чего работаю я?"

За окном светлело. Надо было вставать, собираться, появиться в институте в положенное время. Кажется, дирекция не заметила их почти трехдневного отсутствия… или сочла за благо не замечать? Во всяком случае, подавать ей излишние поводы было бы просто глупо. А кроме того, чтобы пренебрегать славой, надо сначала ее обрести… Жиль понял, что впредь постарается выбирать для своих работ по возможности "публикабельные" темы.

…Какая сгорбленная, дрожащая была у него спина по четвергам. Он явно сокращался в росте. Интересно, в какой день недели видела его Ани?

Правда, знакомство у них было шапочное: шеф даже не знал ее имени, это ясно… Но как могло выйти, что этот полузнакомый Ани человек знал ее "Жирафа"? "Жирафа", которого и сам-то Жиль услышал не так давно… И как они могли познакомиться? Он видел ее у друзей? Но у Ани еще нет тут друзей… Она учит его племянников? Но у профессора вообще нет родственников, во всяком случае никто о них не слышал… Они встретились на улице. Встретились, и она сказала ему: "Послушайте, я спою вам Жирафа"… Какая чушь?

Жиль поймал себя на том, что затрудненная походка шефа доставляет ему почти удовольствие.

Профессор даже не кивнул, взглянув на ассистента тусклыми, пустыми глазами. Странно, как он еще помнит, что нужно являться в институт? Предупреждает слугу накануне? Того самого слугу, который по четвергам исполняет обязанности его шофера и его костыля. В этот раз сказались-таки две бессонные ночи, и слуга выполнял еще обязанности носилок. Вот бы Ани посмотреть…

Но вечером в Запесчанье он снова станет пластичным, молодым… Трудно представить себе, что этот обрюзгший, дрожащий старик был почти молод еще только вчера и будет совсем молодым часа так через три. О таком человечество может лишь мечтать… Нет, как бы там ни было, а Жиль охотно взглянул бы на это еще раз. Хотя бы взглянул. Он поехал бы вечером, совсем поздно. На этот раз он прихватил бы фонарик… И он был уже почти у цели: открыть профессорское Запесчанье — это ведь что-то значило! А отсюда и собственный необъяснимый вызов в столицу… Все чудеса имели наверняка общий корень… И в конце концов даже просто погулять по этому теплому городу было удовольствием…

Почему он до сих пор не повторил свою вылазку?

Жиль спрашивал себя об этом уже не раз, приводил себе всякие причины…

Но причина была лишь одна — странное, очень странное обстоятельство, то, о котором он старался совсем не думать: Нор из Запесчанья имел какое-то отношение к буглерам… Как могло получиться, что профессор Норман ди Эвор, пусть даже помолодевший, связался с какими-то буглерами и, возможно, помогал им в их незаконном ремесле, — это было непостижимо. Хотя, конечно, во внешности профессора всегда было что-то пиратское…

Жиль панически боялся буглеров.

Он боялся буглеров с детства. Он родился в порту Ирпаш, где свежи были рассказы о том, как за укрытие буглеров, за одну только нечаянную встречу с буглером ссылали в бессрочную каторгу. И оказалось, впечатления детства не стерлись.

Это случилось как раз в ту ночь, когда он проник в Запесчаный порт. Вернее, это произошло позже, когда шеф выставил его из теплого города, и он очнулся в профессорском саду, один, в темноте, возле песчаной кучи.