В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.

Руки закоченели. Лицо быстро отекало от длительной перегрузки. Хотелось еще хотя бы раз набрать полную грудь воздуха, но для этого надо было приподняться, оторвать от песка шестисоткилограммовое тело в скафандре с пустеющими баллонами и без батарей.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Так стучало его сердце в те немыслимые четыре года, когда он скакал на одной ножке по плоской вершине лобастого карельского валуна и тараторил, щедро напирая на шипящие, которые недавно выучился произносить:

Ехала машина с лесомЗа каким-то интересом,Инте, инте, интерес,

Выходи на букву "эс".Утром сыпалась мука,Выходи на букву "ка".А за буквой "ка"Выйди, Баба-Яга!

Он и сейчас ощутил, как напрягался и каменел внизу отец, когда он зажмуривался и нарочно подскакивал к обсыпанному солнцем краю валуна.

Тук-тук. Тук-тук-тук. "Не скорбь, но зависть внушаете вы живым…"

Он увидел себя на площади Пискаревского мемориала, у статуи Матери-Родины. Вечный огонь метался над решеткой, будто беспокойная память о погибших на войне. В звенящую, натянутую, как нервы, тишину неотличимо вплетались разделенные паузами, разрезанные во времени звуки, складываясь в бесконечный скорбный марш. Но еще больше, чем вознесенная над площадью стела и вымеренные годами слова, даже больше, чем застывшее в каменном горе лицо Матери, его потрясли тогда ровные ряды могил с живыми цветами на гладких гранитных плитах.

Еще отчетливо вспомнилось, как медленно и трудно уходила от него жена. Сухие быстрые губы, твердая безучастная ладошка, податливые и равнодушные плечи.

— Что с тобой, Зоенька? — спрашивал он каждый раз.

— Ничего. Все в порядке, — спокойно отвечала она. Но однажды не удержалась: — Ты хоть помнишь, какого цвета у меня глаза?

— Конечно: четыре тысячи восемьсот шестьдесят один ангстрем.

— Физики шутят! Очень мило с твоей стороны. Но я все-таки предпочитаю живого человека. Всегда живого.

— А я?

— А ты? Ты, по-моему, какое-то рациональное чучело. Памятник самому себе! И ничего больше!

Жена. Зоя. Жизнь. Говорят, у нее уже двое внуков…

Тук-тук. "Не скорбь, но зависть", памятник себе на букву "эс"…

Все начинало смешиваться в его голове, уходить за черную пелену…

Вот, мсье. Там дальше неинтересно. Думаю, вам уже понятно, как его нашли. Прислушайтесь: гудят камни, далеко-далеко под нами вздыхает и стонет Черное Пятно. Эти неритмичные, с перебоями, звуки — шорох, шепот, шелест — и есть последние удары его сердца. Он все-таки разбудил планету и вместо могучей безмолвной песни дал ей не менее могучую свою. С тех пор уже десятки лет плато резонирует колебания в ключе его горячего сердца.

Люди отбуксировали планету к Земле и заставили дрейфовать за орбитой нашего естественного спутника. Так появился третий этаж Ближнего Космоса, третья остановка гравилифта после орбитальных лабораторий и Луны. Теперь мы, стажеры, водим сюдя пассажиров.

Одного я не понимаю, мсье. И никто мне не может объяснить. Кард Логинов совершил подвиг. Ведь так? Да или нет? Как вы неохотно киваете! Значит, повашему, не стоило отдавать жизнь за прогресс науки? Нет-нет, не цитируйте Главную Формулу человечества. Мы хорошо знаем о запрещении рисковать жизнью. И все-таки я сделал бы так же. И мои друзья тоже.

Извините, мсье, мне обидно топтать ногами это плато. Наша Земля тратит колоссальную энергию для синтетического производства одогиалита. И до сих пор не воспользовалась Одой. Не только шахтер — даже геолог не взял отсюда ни одного образца. Потому что цена плато — человеческая жизнь. Конечно, Кард рассчитывал на благодарность поколений. Но, поверьте, не о такой памяти он мечтал.

И еще ответьте мне, если можете: правильно ли решили с Кардом? Он мог тогда улететь домой, доложить ученому совету. Потом бы вопрос обсудили всей планетой. Отправили бы разведочную экспедицию. Оснастили бы еще одну, комплексную. А он бы все домысливал и корректировал свои непроверенные гипотезы. Так легко было подчиниться Главной Формуле. Но может, и до сих пор мы не ходили б к Плутону в гравилифтах всего за десяток часов.

Молчите, товарищ писатель? То-то же. Кард Логинов сам ответит за вас. Он поступил так, как поступали лучшие люди во все века. Он подарил песню планете — ведь это его сердце бьется для человечества…

Вот и все, мсье. Пора возвращаться. Не благодарите меня; по правде говоря, Гриша Сандерс рассказывает об этом лучше. Я рад, что вам понравилось, но вы не были у него. Надо много увидеть и узнать, и полюбить тоже, чтобы написать про Карда. То есть как не собираетесь? Уже? Уже написали? Так я битый час пересказывал вашу книгу? Ой, какой позор, мсье! При чем тут мое неплохое чтение. Но учить автора?! И почему вы меня не остановили? Теперь я буду нем, как астероид. Ни одного слова. Если вы, конечно, сами не попросите.