В мире твоего порока

– Сойкина? – слегка встряхнул девушку. – На меня посмотри. – Саня с трудом, но перевела взгляд. – Хорошо. А теперь слушай. Я свяжу тебе руки за спиной, несильно. Потом ты пройдешь к столу и ляжешь на него животом вниз. Помнишь? Доверие.

И она закрыла глаза. Дар же отпустил, зашел ей за спину, свел сзади руки и принялся наматывать на них веревку. Как и обещал, связал не туго.

– Вот так, детка. Молодец. А теперь идем, – повел к столу.

Через минуту Саша опустилась животом на прохладную стеклянную поверхность, отчего кожа покрылась мурашками. Ей хотелось плакать, поэтому отвернулась и дала выход слезам. Но это был еще не конец. Дар куда-то сходил, потом вернулся, и нечто колючее коснулось ее ягодиц. Саша вздрогнула.

– Не бойся, это всего лишь цветок. Я пропущу его через веревку и начнем.

Закончив издевательство, Дар устремился к холсту. А Саша аж выдохнула. Она себя ужасно чувствовала, но то, что мерзавец занялся делом и ее не трогает, хоть как-то успокаивало. Целых полтора часа девушка провела в столь неудобном положении. Ноги затекли, как и руки, спина начала ныть.

– Я устала, – произнесла, когда терпеть стало невыносимо.

– Сейчас. Пару минут и закончим.

Эта пара минут длилась точно вечность. Но вот, проклятый художник вернул палитру с мастихином на рабочий стол, после вытер руки и подошел к Саше. Развязал быстро, после чего помог подняться, а у нее сразу ноги подкосились. Дар мигом подхватил миниатюрную девушку.

– Пусти, – процедила сквозь зубы.

– Чтобы ты грохнулась? – презрительно хмыкнул. – В следующий раз обязательно. А сейчас, – донес ее до дивана и посадил, – одевайся. На сегодня достаточно.

– Ты закончил картину?

– Нет, конечно, – уставился на нее таким взглядом, словно она сморозила что-то из ряда вон. – На эту картину уйдет дня три. Сегодня завтра набросок подсохнет, а потом продолжим.

Саша даже не стала интересоваться, чего он там намалевал. Хотелось поскорее одеться и сбежать. Натягивала на себя вещи со скоростью света, а Дар тем временем сходил вниз и вернулся с двумя бокалами и бутылкой вина.

– Держи, – протянул ей, – тебе надо расслабиться.

– Нет, спасибо, – бросила на мужчину ненавистный взгляд. – Урок я усвоила. Ем, пью дома.

– Как хочешь. Кстати, – сел на стул. – Тебе нужно сменить прическу.

– Налысо побриться? А еще что? Брови пинцетом выщипать?

– Не совсем, детка. То, что у тебя на голове меня устраивает и брови вполне себе, хотя, коррекция не помешала бы. Но, я не о том.

– О чем же? – так и замерла.

– Об интимной прическе. Сейчас там ничего нет, а надо, чтобы было.

– Охренел?

А он лишь глаза под лоб закатил:

– Пойми, когда волос нет, это порнографично, а когда есть небольшая аккуратная дорожка – это эротично. Я же пишу эротику. Делай выводы.

– Все… – она поднялась с дивана и устремилась вниз. – Уж подрисовать куст ты и без оригинала сможешь.

Саша выскочила из квартиры как ошпаренная, а Дар закрыл за ней, потом вернулся в мастерскую и заменил недописанную картину на ту самую, с нимфой. Сейчас же вспомнил ощущения от прикосновений к девушке, тогда рука сама по себе потянулась в штаны.

В дороге Александра вспомнила, что должна была идти на работу. Ну, вот. И с этим магазином придется попрощаться. На сей раз она не просто опоздала, а вообще не явилась. Вдруг в ранце зазвонил телефон, девушка аж подпрыгнула в страхе, что рублевский гад передумал и решил продолжить работу. Но на экране высветилось лицо сестры. Саша только хотела ответить, но неожиданно сбросила звонок. Нет сил. Нет сил говорить, слушать, кого-то видеть. Сейчас хотелось побыстрее вернуться домой и лечь спать. С детства она лечила стрессы сном. А стресс сегодня получился знатный, поскольку никогда до сего момента не раздевалась перед посторонним мужиком, к тому же насильником и конченым ублюдком, который ее при этом еще и связал. Это уже явно перебор.

Однако под конец пути передумала и поехала в парк. Тишина, покой, солнце и мороженое, а после этого домой спать.

Прохаживаясь по аллее с Лакомкой в руке, Саша потихоньку начала приходить в себя. И чем яснее вырисовывалась картинка происходящего, тем поганее становилось на душе. По сути, она сегодня позволила второй раз поглумиться над собой, а ведь чем дальше, тем его желания будут сквернее и сквернее. Не каждую натурщицу связывают. Да о чем она вообще?! Не каждую натурщицу насилуют! А его прикосновения? Дар не просто трогает, он каждый раз сдавливает, сжимает.

Но пока она в безвыходном положении, к тому же наделала ошибок, вроде этой треклятой расписки.