В море, на суше и выше...

По танкодрому ехал ЗиЛ-130, груженый песком. Куда и зачем он ехал — неважно, важно, что он застрял. Танковый полигон весь перепахан гусеницами, изрыт ямами и колдобинами, имеют место также бездонные лужи, заполненные грязной водой. Для того чтобы ехать через танкодром на колесной машине, надо иметь богатую фантазию и изрядный запас оптимизма. Видимо, солдат-погонщик этого механизма, был закоренелым оптимистом, но ему не хватило удачи. Машина плюхнулась в грязь по самые мосты, и вытащить ее оттуда мог, наверное, только старик Хоттабыч или танк.

Танк! Находчивый водитель дождался, пока мимо поедет очередной танк и проголосовал. В НИИ танки пилотируют офицеры. Оценив ситуацию, офицер знаками показал водителю, чтобы тот цеплял тросом грузовик к танку — самому вылезать в грязь ему не хотелось.

— Как выдерну — остановлюсь, отцепишься — посигналишь. Понял, военный?

— Так точно, понял!

Чтобы не оторвать кабину, танк подошел к грузовику сзади. Закрепили трос, танк тронулся и аккуратно выволок грузовик из грязи.

У того, что произошло потом, есть две версии. Офицер уверял, что слышал сигнал, боец божился, что не сигналил... Одним словом, танк снова тронулся и ... поволок за собой грузовик! Что современному танку какой-то ЗИЛок, пусть даже и с песком...

Говорят, офицера на НП чуть не обнял Кондратий: представьте: по танкодрому, не разбирая дороги, прет Т-80, а за ним, задом наперед, но, не отставая ни на метр, ЗиЛ-130!

73. Выгодное предложение

Любая проблема может быть решена тремя способами: правильным, неправильным и военным.

«Наставление по военно-инженерной морфологии», п. 4.2.2

В кампанию по искоренению пьянства и алкоголизма имени товарища Егора Кузьмича Лигачева партийно-политический аппарат Вооруженных Сил включился с такой страстью, что казалось: до полной и окончательной победы над Зеленым Змием остался один маленький шаг...

На очередное заседание партбюро наш секретарь явился с похоронным видом. Публике была предъявлена директива Главпура, из которой явствовало, что армию осчастливили Всесоюзным обществом трезвости. Нам предлагалось влиться. Однако классовое чутье подсказало политрабочим, что желающих будет все-таки не так много, как хотелось Егору Кузьмичу. Проблему решили просто, но изящно — каждой военной организации довели контрольную цифру трезвенников. От нашей кафедры требовалось выделить двоих.

Стали думать, кого отдать на заклание. Первая кандидатура определилась сама собой, собственно, парторг и не пытался отказаться. Как комиссару, ему предстояло первому лечь на амбразуру трезвости.

А вот кто второй? Добровольно выставлять себя на всеобщее посмешище не хотелось никому.

— Может быть, Вы, Мстислав Владимирович? — с робкой надеждой спросил парторг у самого пожилого члена бюро.

Маститый профессор, доктор и лауреат возмущенно заявил в ответ, что, во-первых, он давно уже перешел на коньяк, что пьянством считаться никак не может, а, во-вторых, переход к трезвому образу жизни может оказаться губительным для такого пожилого человека, как он. Характерный цвет лица ученого начисто исключай возможность дискуссии.

— Тогда давайте уговорим Стаканыча!

Стаканычем у нас звали пожилого завлаба, который, находясь на майорской должности, поставил своеобразный рекорд: трижды начальник подписывал на него представление на майора, и трижды Стаканыч на радостях напивался до потери документов. В третий раз наш интеллигентнейший начальник кафедры, неумело матерясь, лично порвал представление и заявил, что теперь Стаканычу до майора дальше, чем до Китая на четвереньках.

После этого завлаб запил с горя.

Парламентерами к Стаканычу отрядили парторга и профессора.

Стаканыч копался в каком-то лабораторном макете. Правой трясущейся рукой он держал паяльник, а левой — пинцет, причем пинцетом придерживал не деталь, а жало паяльника. Левая рука у него тоже тряслась, но в противофазе с правой, поэтому паяльник выписывал в пространстве странные петли, напоминающие фигуры Лиссажу...

— Валентин Иванович, — серьезно начал парторг, подсаживаясь к завлабу, — надо поговорить.

Стаканыч тут же скорчил покаянную рожу, напряженно пытаясь вспомнить, на чем он погорел в этот раз.

— А что такое, товарищ подполковник?

— Мы предлагаем вступить тебе во Всесоюзное общество трезвости! — сходу бухнул парторг.

Удивительное предложение ввергло Стаканыча в ступор. Он тяжко задумался, причем жало забытого паяльника танцевало перед парторговым носом. Присутствующие терпеливо ждали. Наконец, Стаканыч изловчился положить паяльник на подставку, и неожиданно севшим голосом спросил:

— А на хуя?

Парторг задумался. В директиве Главпура ответа на этот простой вопрос не содержалось.

— Ну, как же, голубчик, ну как же, — вмешался профессор, — вот подумайте сами, вступите вы в общество трезвости, заплатите взносы, получите членский билет и значок...

— Ну?

— А по ним в магазине водка без очереди!

74. Боевая химия