В начале пути

Приятным собеседником оставался дядя Митя с его своеобразным юмором. Дочь Галя окончательно покинула Одессу, вернулась в село и вышла замуж за тракториста. По этому поводу дядя Митя шутил:

– Ну, что вам сказать за море? Теперь мы будем его распахивать!

В очередной раз, взяв бутылку вина, он начал рассказывать за свою жизнь.

– Вот вы где сушите белье? Во дворе, – начал дядя Митя. – А вот когда я жил в Одессе, мы сушили его на балконе.

Дядя Митя налил себе стакан вина, перекрестил его, отпил половину и продолжил:

– Однажды выхожу я на балкон и вижу на нем чужие вещи. Ну, явно не мое. То есть какие-то трусики женские и бюстгальтер. Я ничего не понял. Откуда взялись? С неба, что ли, упали? Потом наверх посмотрел – точно… Прямо надо мной балкон третьего этажа, а там на веревке какие-то женские вещички болтаются. Ну, ясно, думаю, ветром занесло. Соображаю, что мне с ней делать, с этой вещицей? Как поступить? С одной стороны, вещь, конечно, красивая, с кружевами. И, наверное, цены немалой… Но с другой – мне-то она зачем? Куда я могу ее надеть?

И тут вдруг меня как громом ударило! А что, думаю, если ее вернуть? Законным владельцам.

И так на душе хорошо сделалось от такой мысли! Пусть люди знают, что вокруг не только бандиты и алкоголики ошиваются!.. А есть еще и такие граждане, у которых, как писал поэт, имеются «души прекрасные позывы».

Дядя Митя допил стакан вина, налил себе следующий и снова продолжил:

– Вот с такими благородными мыслями я поднялся на третий этаж. Звоню в дверь – не открывают. Тогда я начал стучать. Сперва руками. Потом ногой, потом двумя и сильно.

Слышу, зашевелились. Наконец, появляется. Видимо, муж. Здоровый такой хмырь. В одной руке тарелка с борщом, в другой – ложка. Значит, дверь, видимо, тоже ногой открывал.

– Ну, и чего тарабанишь? – он говорит. – Шляются тут всякие. Пожрать не дают!.. Чего тебе надо?!

Меня такая злость взяла!.. Я же к ним со всей душой, а они…

– Да мне, – говорю, – как раз от вас, гражданин, вообще ничего не надо! А вот вы бы своей супружнице сказали, чтобы она за своими трусами и лифчиками следила получше!.. А то я вот как честный человек принес. А другой какой-нибудь у себя дома найдет, так вы с него и через суд не получите!

И протягиваю ему свою находку.

Смотрю, а этот с борщом аж осел на задние лапы. А тут жена его из кухни подгребает. И тоже с борщом.

– Что тут за шум, а драки нету, Мусик? – говорит она. – Кто к нам пришел?

– Это ты, – он ей говорит, – у меня спрашиваешь, кто к нам пришел?! Это я у тебя хочу спросить. Откуда это у него твое исподнее?!

Она присмотрелась…

– О-о, – говорит, – Мусик, так это же наш сосед! Под нами живет. А вещичка эта… Ну, слава тебе, господи! Теперь все понятно. А то я уже обыскалась совсем. На веревке, смотрю, нету. На себе – тоже нету. А они, значит, у вас находятся!.. Спасибо, что занесли. Так, может, в гости зайдете? Мы сейчас с мужем покушаем быстренько и потом уже вместе чаю попьем…

Тут, гляжу, муж ее совсем ошалел.

– Ах, ты, – говорит, – Леля, лярва!.. Даже не знаю, как тебя назвать при чужом человеке… И я еще после всего должен с ним чаи распивать?! Теперь мне все понятно! Пока я, значит, дома сижу, так ты меня – Мусик-Пусик! А как за порог – так ты сразу к соседу бежишь! Еще и панталоны свои у него на квартире оставляешь, как будто у тебя, кроме них, еще какие-нибудь имеются!..

Тут уже и она завелась.

– Ты меня извини, – говорит, – Пусик, но только ты у меня совсем придурок какой-то! Не оставляла я у него на квартире никаких панталон! Объясняю тебе! Я на балкон вышла, чтобы их снять, а они…

– Ну правильно, – он кричит. – В квартире у него тебе раздеваться уже недостаточно. Тебе на балконе с себя нужно все снимать! Чтобы уже, значит, весь город видел, какая ты…

– Да не снимала я с себя ничего!!! – орет она. – Их просто ветром сдуло!

– Конечно, – орет он. – Как супружеский долг исполнять, так тебя часами надо упрашивать, чтобы ты с себя хоть что-то сняла! А сосед какой-нибудь только подмигнет, так с тебя все аж ветром сдувает!..

Тут уже и я не выдержал.

Дядя Митя отпил полстакана вина, предварительно его перекрестив, и продолжил, видя, с каким вниманием слушает его Ваня, периодически закатываясь смехом:

– Слушай, – говорю, – ты действительно ненормальный какой-то! Тебе в дурдом на Слободке обратиться нужно. Там тебе уже, наверное, года два прогулы записывают! Русским же языком тебе объясняют: не снимала она у меня ничего! Ни в квартире, ни на балконе. Зачем ты женщину оскорбляешь? Ну, допустим, моя физиономия подозрительна. Так ты на ее лицо посмотри! А?! Да на кой ляд она мне нужна, такая красивая! Она эту вещь у себя дома постирала и на свой же балкон повесила! Усекаешь?! А потом ветром с балкона сдуло на мой балкон. Понял, наконец?!

– Ах, вот оно что! – говорит он. – Так вы меня и вправду за дурака считаете? Значит, перелетела… Ясно… Ну, тогда мы сейчас будем проводить летные испытания. То есть сначала я эту штуку буду с балкона сбрасывать, а если она куда-нибудь не туда полетит – тогда уже вас!

Жена его – в слезы: