В начале всех миров

Покой и свет в душе усталость тела топятв таинственной реке, текущей на восток.Потерь, побед и бед теперь не нужен опыт,В гусиный пруд слились и устье, и исток.

Забота без забот, веселье без похмелья,Без пафоса слеза, без злой обиды гнев,Покойная земля, припал всем телом к ней я,И строю теплый кров, сарай, забор и хлев.Зазубрен мой топор – не там бревно он тешет,

Не точена пила, и рез ее не прям,Проекта нет совсем, и знает только леший:А будет ли вообще построен этот храм.Какой уж храм? Смешно! Часовенка в низине

с иконкой лишь одной «Нерукотворный Спас»,Неужто тот костер погаснет и остынет,Который я разжег, и горстку дров припас.Течет поток машин не пафосного видаНа север в Кострому, по бывшей «Костромской»,

Неправдой снов теперь мне кажутся обиды,Да были ли они? Прошли. Как в детстве корь…

Семь вечера в парке «Дубки»

Хосе Аркадио Буэндия показывал всем плошку с крупинками золота, словно он сам его создал. Удовлетворив общее любопытство, он наконец оказался лицом к лицу со своим старшим сыном, который в последнее время почти не заглядывал в лабораторию. Отец поднес к его глазам сухую желтоватую массу и спросил: «Что это, а?» Хосе Аркадио чистосердечно ответил:

– Дерьмо. Собачье.

Габриэль Гарсиа Маркес. «Сто лет одиночества»