В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

А адмирал Того, отныне национальный герой Японии, обобщил свое видение сражения так: «Противник начал огонь в 2:08 и наша Первая эскадра приняла удар, начав отвечать в 2:11. Численность выстрелов противника за эти несколько минут превысила 300, и «Микаса» получила повреждения и понесла потери еще до своего первого произведенного выстрела. Но через полчаса военное построение противника потеряло всякую стройность и порядок, именно в эти полчаса была решена судьба нашей империи. «Микаса и одиннадцать других основных судов, на создание которых ушли долгие годы, были использованы только в полчаса решающей битвы. Мы изучали военное искусство и готовили себя, но все это пригодилось только в эти полчаса. Решающий момент длился недолго, но он потребовал десяти лет подготовки».

Некоторые военные историки считают подлинным героем битвы адмирала Камимуру, который в решающий момент не подчинился недальновидному приказу, взял на себя инициативу и отрезал русские линейные корабли, обеспечивая победу. Герои вызывают зависть и неприязнь современников и коллег. В ноябре 1905 г. императору был представлен список лиц, предлагаемых к повышению. Камимура стоял в нем предпоследним, и его кандидатура не была одобрена.

Акийяма — подлинный стратег битвы — в душе не был жестокосердым военным волком. Да, он стоял рядом с Того и флот осуществлял именно его план. Незадолго до своей смерти в 50 лет он написал в мемуарах: «Сцена битвы заставляет меня остро прочувствовать трагедию человеческой жизни, и я повторял слова — «нужно сложить лук и стрелы».

Горькая весть

Первым кораблем, достигшим русских берегов был «Алмаз». Он сообщил о гибели «Суворова», «Осляби» и «Урала», о тяжких ранах «Александра Третьего», о ранении Рожественского, перенесенного на «Буйный». Петербург не смел поверить. Траур опустился на столицу империи. Царь находился «в состоянии» глубокой депрессии. Он все же поздравил спасшиеся корабли (четыре из тридцати восьми) с «самоотверженными героическими подвигами в ходе битвы, которая оказалась несчастливой для нас». Петербург был устрашен. В стране нарастала революция и эта весть способна была вызвать неслыханное общественное возмущение. Цусима, шептались в дворцовых коридорах, означает конституцию.

Покровитель флота великий князь Алексей ушел в отставку. Царю он написал, что «уже не верит в людей». Царь написал в дневнике: «Бедная душа!» Вице–адмирала Бирилева возвратили с пути во Владивосток. Адмирал Скрыдлов не мог поверить в сдачу Небогатова. Их, убеждал, адмирал, могли заставить лишь взбунтовавшиеся матросы. (На самом же деле все было как раз наоборот).

Император Николай получил отчет от всех трех адмиралов российского флота. Рожественский послал свой отчет 7 июня 1905 г. — весьма краткий и сухой документ. Небогатов написал свой отчет по–французски; он пришел на четыре часа позже Рожественского. Энквист писал из Манилы. Николай проявил лучшее в себе. Он не искал на данном этапе виновных. Он не считает их дезертирами. Их поведение было «исключительным и честным».

Особое письмо в Сасебо Рожественскому. Николай Второй поблагодарил за «честное выполнение своего долга… Провидению не было угодно увенчать ваши дела успехом, но отечество будет всегда гордиться вашим исключительным мужеством. Я желаю вам быстрейшего выздоровления». Когда Рожественский потребовал лишить его всех привилегий, ему ответили, что царь «был очень удивлен и приказал отказать в прошении. С вашей семьей все в порядке, они находятся на даче… Возвращайтесь скорее».

10 июня 1905 г. адмирала Рожественского в госпитале Сасебо неожиданно навестил адмирал Того и молодой лейтенант Ямомото Изороку (стратег Пирл — Харбора). Их встретил капитан де Колонг и провел в комнату адмирала. Рожественский поднялся на подушках и приветствовал японского адмирала. Они обменялись рукопожатием. «Поражение — это общий случай для большинства сражающихся людей, и нет основания корить себя, если вы исполнили свой долг. Я могу выразить только мое восхищение мужеством, проявленным вашими моряками во время последней битвы и мое личное восхищение вами, кто выполнил самые сложные задачи до того, как были ранены». Рожественский долго держал руку Того в своей: «Спасибо за ваш визит. Противостоя вам, не стыдно быть побежденным».

Джексон вспминает в эти дни о Того как о «самом счастливом человеке на земле». Его настроение испортилось только в сентябре, когда его флагман «Микаса» неожиданно взорвался в порту Сасебо. Рожественский выразил Того свое сожаление.