В наших переулках

В Центросоюзе был клуб тоже дореволюционного происхождения (потребительская кооперация существовала в России и до революции и была даже объединена в Союз потребительских обществ), имевший славные просветительские традиции в то время, когда клубное дело в других областях только начиналось. В этом клубе драматический кружок вели Николай Мих. Церетели и Конст. Георг. Сварожич. Папа стал заниматься в этом кружке и до осени 1922 г. продолжал ходить на курсы. В клубе ставили спектакли, которые показывали по несколько раз на своей сцене и возили в другие клубы. Когда открылась частная студия Строганской, в которой стали преподавать Церетели и Сварожич, часть Центросоюзной любительской труппы поступила в эту студию, занятия в клубе временно прекратились (потом там появились другие руководители), но некоторые спектакли повторялись на клубных сценах. Таким образом, я увидела два их спектакля „Не все коту масленица“ Островского и „Огни Ивановой ночи“ Зудермана. Ставили они и „Потонувший колокол“. Но я его не видела. А когда стала вспоминать обо всем этом периоде папиной жизни, то вспомнила даже, кто кого играл в этой пьесе. Папа играл Генриха, Муся Куликова — Магду, жену Генриха, Валя Колгушкина — Раутенделейн, Анна Трубникова Виттиху. Папа пользовался огромным успехом в этих спектаклях. Георга в „Огнях Ивановой ночи“ он играл по-настоящему хорошо и был очень обаятелен. Может быть, ты помнишь у нас была газета, центросоюзная многотиражка, в которой была воспроизведена одна сцена из „Огней“. Папа там был похож на свою фотографию, которая стоит у тебя, а Анна Трубникова, игравшая героиню, была еще достаточно молода и очень красива. Когда уже все мы учились в студии Строганской (потом она была включена в качестве „отдельного класса драмы“ в театральный техникум им. Луначарского, который мы и кончили в 1925 г.), мы играли, главным образом, в отрывках из разных пьес, но если ставился целый спектакль, то папе непременно давалась ведущая роль. Так, в 1923 году, когда Камерный театр уезжал за границу, Мар. Ал. Крестовская начала репетировать с нами пьесу „Гибель „Надежды““, которая в то время шла в очень многих театрах. Автора я забыла, как забыла и содержание пьесы. Папе была дана роль героя, рыбака, хотя Мар. Александровна пробовала на нее многих. Постановка эта не была доведена до конца, т. к. вернули театр и Ник. Мих. решил ставить другой спектакль. Он выбрал пьесу С. Бенелли „Ужин шуток“. Ты, конечно, не знаешь, что это за пьеса. Сам Бенелли итальянский писатель первой половины 20 века, очень близкий по всему к Г.Д’Аннунцио. Когда пьесу ставили, у нас на I курсе уже были совсем другого склада студенты, которые даже подняли было шум, что выбор пьесы очень неудачен, даже просто недопустим. Но Н.М., как всегда, сумел убедить: пьесу ставил старший курс; когда будете вы ставить, выберете то, что вам подходит. А дело в том, что Бенелли был итальянский фашист, в 1919 г. участвовал в скандальной истории, когда итальянцы под руководством Д’Аннунцио захватили г. Фиуме, принадлежащий Югославии. Пьеса эта была написана до войны 1914 г. Я ее совершенно не помню, хотя бывала на репетициях и видела спектакль. (Она ставилась в 1924 г.). Что-то из флорентийской жизни эпохи Возрождения с интригами и убийствами. Папа играл роль главного героя — Нери Кьярамантези. Помню хорошо только одну сцену, в конце, когда он выходил с окровавленным плащом и на глазах у публики сходил с ума. Всем нравилось. Не знаю, что бы я сказала теперь. Находили, что он похож на знаменитого немецкого актера Сандро Моисси, который как раз в то время приезжал в Москву и играл Гамлета. Я его не видела. Папа ходил его смотреть.