В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

Вскоре всей Германии стало известно, что немецкие вооруженные силы обрушили на Лондон огонь возмездия с использованием Фау-1. В этот же день фельдфебель послал меня в Цшорнау на четыре дня на новую работу. На этот раз ее объектом стало… цветочное хозяйство с двухэтажным летним домом, располагавшееся за шоссе против двора Люции Рехорк. Хозяйство вел муж сестры Люции – Освальд Хёне с детьми Йоханне-сом, Герхардтом и Андреасом, которым соответственно было 10, 8 и 6 лет. Жена хозяина тяжело болела и практически не вставала с постели.

Сзади их дома находился обычный огород, а спереди несколько застекленных парников – больших теплиц, где выращивались различные цветы. Хозяин продавал их преимущественно оптом в Каменце и в других населенных пунктах, включая даже Дрезден. Для транспортировки цветов у хозяина имелся маленький трехколесный грузовик, с одним колесом спереди и двумя – сзади. Ни участка пахотной земли, ни скота и птицы у них не имелось, и семья жила бедно.

Работа заключалась в том, что мы с Освальдом, Йоханнесом и Герхардтом мыли загрязнившиеся стекла на парниках и в теплицах, заменяли разбившиеся стекла, закрепляли новые гвоздиками, промазывали рамы замазкой. Работа шла весело, так как и хозяин, и его дети были очень общительны и жизнерадостны. К сожалению, меня кормили только в обед жидким супом. В дальнейшем до конца июня мне пришлось работать в основном вместе со всеми товарищами. В один из жарких дней нашу команду пригнали на стекольный завод, где мы вместе с итальянскими пленными убирали накопившийся в большом количестве стеклянный бой и прочий мусор. Охрана там была местной и чрезвычайно суровой: нас подгоняли и даже избивали прикладами винтовок, не давали возможности общаться с итальянцами.

В конце июня команду послали на новую работу. Поскольку участились налеты англо-американской авиации на военные и промышленные объекты Германии, возникла опасность, что может пострадать местный учебный аэродром. В связи с этим решили сделать так, чтобы при воздушной тревоге самолеты смогли своим ходом быстро укрыться в ближайшем лесу. Для этого требовалось построить от летного поля аэродрома через поле бетонированную дорогу к лесу и в нем – несколько ответвлений дороги. Более половины состава нашей команды было занято этой работой почти до конца июля. В первые дни фельдфебель обязательно посылал туда и меня, чтобы точнее доводить до работающих указания прорабов и военнослужащих с аэродрома. Пленные трудились в основном лопатами. Бетонные и другие ответственные работы выполняли только немцы, в основном молодые солдаты-курсанты с аэродрома.

В первой декаде июля фельдфебель снова отправил меня работать в хозяйстве Люции Рехорк. В течение нескольких дней один или вместе со стариком Вайдлихом и иногда еще с хозяйкой я косил сено, а также озимые – пшеницу и рожь. Коса была снабжена приспособлением для ровной укладки срезанных стеблей. Мне при этом очень помог опыт, приобретенный в прошлом году на аналогичной работе во время пребывания в госпитале в Шморкау.

Скошенные стебли ржи и пшеницы связывали в снопы хозяйка, Ядвига и Мария. Однажды я приехал за снопами без сопровождения Марии и увидел на соседнем поле одноглазую Татьяну. Мы оба уселись на куче связанных снопов и разговорились. Однако разговор продлился недолго: вдруг в меня вселился бес, потянувший меня сблизиться с женщиной. Но в этом я не имел еще никакого опыта, и Таня с громким смехом столкнула меня сильными руками, обозвав дурачком.

В последовавшие дни Таня перешла работать на другое поле, непосредственно примыкавшее как раз к строящейся дороге. И здесь наш красавец – Толя Шишов, давно положивший глаз на Таню, уговорил ее углубиться с ним в лес, и в отличие от меня она его не прогнала.

В те же дни упоминавшийся пленный Прокоп, который завел переписку с Тамарой Фомичевой, нашел где-то в городе книжку на русском языке, переведенную с французского, в которой с подробностями были описаны любовные сцены. Несколько раз после ужинов Прокоп читал эту книжку вслух, вызывая огромное внимание нашей молодежи и осуждение Андрея Дмитриевича Шныкина и других пожилых товарищей. Этим чтением особенно возмущался пленный с прозвищем Мытищинский. Он даже попытался вырвать эту книжку из рук Прокопа и порвать ее, но не сумел.

Мытищинский был очень слабым физически и поэтому не мог, как другие, заниматься организацией дополнительного питания и особенно добывать курево, которое часто унизительно просил у товарищей. Никто не хотел брать его в свой «колхоз». Вскоре фельдфебель, не пожелав иметь в команде безынициативного пленного, отправил его из Цшорнау в какой-то другой лагерь.

Глава 4