В никуда

Еще одна мысль по поводу моего очень странного задания не давала покоя: почему я? В нашем управлении было много сноровистых ребятишек, которым не терпелось рискнуть жизнью и отправиться хоть к черту на рога и которые отлично умели выполнять приказы.

Но, быть может, Карл рассчитал все правильно: Пол Бреннер – именно тот человек, который был ему нужен. Мое самое ценное очевидное качество – статус неправительственного наймита, что давало заинтересованным сторонам благовидную возможность откреститься от меня, если дела пошли бы не так, как надо. Сьюзан тоже – в этом я не сомневался – не состояла на зарплате у Дяди Сэма и к тому же долго просидела во Вьетнаме: знала страну, язык и культуру. Такие знания американцы за последние полвека успели растерять. И еще: она была женщиной и казалась вьетнамцам не такой подозрительной, потому что в этой стране вообще мало внимания обращали на женщин.

На бумаге все выглядит прекрасно, но на деле у разнополых агентов всегда случается куча проблем, особенно если они западают друг на друга. Так произошло со мной и Синтией, и Карл наверняка убедил коллег, что у Пола Бреннера любовь с мисс Санхилл, что этот человек по своей природе однолюб и его досье свидетельствует, что на работе он держит ширинку на "молнии".

И уж в последнюю очередь приходило в голову, что Карл, посылая меня во Вьетнам, пекся обо мне самом – видите ли, заботился о моей карьере, о моих чувствах и подпорченных отношениях с Синтией. А что знала она или что ей решили сообщить, я вообще понятия не имел. Но готов был поспорить на половину пенсии, что мисс Санхилл ни словом не обмолвились о мисс Уэбер. Мы проехали через маленький сельский городишко, который мог похвастаться собственным указателем. И таким образом узнали, что он назывался Йенчау. По обеим сторонам дороги тянулся продуктовый рынок, и я заметил, что продавцы – в основном горцы в национальных костюмах. Под навесами прилавков стояли машины, а их водители курили и смотрели на дождь. На обочине радиатором ко мне расположился зеленый военный джип, однако на нем был натянут тент, и двое военных затягивались сигаретами и ни на кого не обращали внимания.

Я проехал мимо.

Дорога сделала несколько захватывающих дух поворотов и виражей, и чтобы нас не вынесло с полотна, пришлось снизить скорость. Обрывы здесь были очень глубокими: я бы продолжал падать даже после того, как кончился срок моей визы.

Мы проскочили крохотную горскую деревушку, где через вздувшееся дождями ущелье был перекинут деревянный настил.

Примерно через час дождь стал стихать и впереди показались признаки цивилизации.

– Шонла, – сказала мне Сьюзан. – Столица провинции.

Мы оказались в маленьком городке – нечто вроде поселения на Диком Западе: все дома вдоль одной главной улицы. По обеим сторонам очень узкого в этом месте шоссе номер шесть располагались маленькие гостиницы и кафе. Выцветшая вывеска указывала куда-то в сторону и сообщала на французском "Penitentiaire"[90].

Поистине умеют французы выбирать гнусные местечки для своих тюряг. По сравнению с этими задворками даже "Чертов остров"[91]

 покажется райским Гаити.

Большинство жителей Шонла, как я решил, были горцами, но носили современные костюмы и береты. Нам встретился французский километровый указатель, который извещал проезжих, что до Дьенбьенфу осталось сто пятьдесят километров. Я посмотрел на указатель топлива и решил, что бензина хватит от силы на сотню, а то и меньше.

– Хочешь остановиться заправиться? – спросила Сьюзан.

– Нет, – отозвался я.

Видимо, на этом месте у министерства общественных работ кончились донги, и дорога превратилась в топкую мешанину грязи и битума. Мотоцикл скользил, его заносило, а шоссе постоянно шло по высокой насыпи.

Мы снова покатили в гору – насыпь стала выше и уже. Передо мной возникла стена тумана, и я въехал в белую мглу. Дай волю воображению, и я бы решил, что лечу на мотоцикле в воздушных вихрях.

– Перевал Фадин, – сказала Сьюзан. – Мне надо остановиться.

Я затормозил на дороге, мы слезли с седел, я отвел мотоцикл к краю неглубокого ущелья и откинул подножку.

Потом мы воспользовались местными удобствами, смыли с себя грязь и напились, зачерпнув воды из горного ручейка.

Сьюзан предложила мне пакет с сушеными фруктами, но я опять покачал головой. А она проглотила несколько штук, закурила и повернулась ко мне.

– Если ты не собираешься со мной разговаривать или так уж меня ненавидишь, лучше бы позволил уехать.

Совершенно справедливо, подумал я, но все-таки промолчал.

– Я отдала тебе пистолет, – продолжала она. – Что еще я могу сделать, чтобы ты мне поверил?

– У тебя есть еще оружие?

– Нет.

Меня так и подмывало спросить, собиралась ли она меня укокошить, если бы со мной возникли проблемы, но я не решился хотя бы потому, что был уверен, что прямого ответа все равно не получу.

– Хочешь поговорить? – спросила Сьюзан.

– Мы уже поговорили.

– Хорошо. – Она бросила сигарету в воду и протянула мне целлофановый пакет. – Не двинусь с места, пока ты не поешь.