В объятьях Тьмы

Этого ли хотела, добрая ведьма? Отдаться без остатка, полностью, вручить в чужие руки тело и душу? Открой глаза, вглядись в черные омуты и пойми там алый отблеск жестокости и желания, но иного. Смотри - может и любит, может и хочет доставить лишь наслаждение, но огонь внутри его чёрен и ядовит. Он наполнит тебя своей отравой, проникнет и не оставит шанса на спасение. А есть ли тебе до того дело?

Чувствуешь его как себя, сливаешься в одно, желая больше, выше, сильнее. Но беги, добрая ведьма. Беги без оглядки и помни - однажды проснется Зверь и ничего не сможет уберечь тебя. Думаешь, что одной лаской можно приручить жестокость? Ошибаешься. И мысли эти могут стоить тебе жизни.

Январский холод не мог забраться в комнату. Вся спальня наполнилась каким-то дурманом, затмевая сознания двух. Она, обхватив его ногами, постепенно привыкнув к новым ощущениями, старалась попасть в ритм, выгибалась на встречу и была ничем не хуже довольной кошки по весне. Тонкая талия и сильные руки, сжимающие ее время от времени. Широкая ладонь скользит ниже, к бедру, поглаживая его и нежная кожа покрывается мурашками.

Прежде жесткая кровать кажется мягкой периной, его тело - жарким костром страсти, похоти в котором хочется сгореть.

В какой момент нежность исчезла не понятно. И колдун оказался прав - рыжая тут же это почувствовала, сморщилась, когда рука сжала копну волос чуть сильнее, чем хотелось бы, неуверенно попыталась отстранить Дэниала от себя, но не вышло. Если бы только девушка испугалась или подала вид, что это так - пришлось бы худо.

- Эй, - заставив себя вынырнуть из пелены блаженства, Фелисия провела кончиками пальцев вдоль позвоночника, второй же рукой изучая широкую спину. Прикрыла глаза и зашептала, - Посмотри на меня.

Нежный голос, наполненный звенящей невинностью, подействовал: парень замер и поднялся, опираясь на обе руки. Глядя твердо прямо в черные омуты, ведьма приподнялась на локтях, оказавшись с ним лицом к лицу. Ей хотелось смотреть на губы или даже скосить взгляд на выпирающие ключицы, но нельзя.

- Я - твоя. А ты - мой.

Ноги, нашедшие опору, слегла подрагивали.

- И даже если на меня обрушатся небеса за это, я буду любить тебя.

И даже если ветер завыл, подняв снег и обратив его в страшный буран, сквозь который слышались чьи-то нечеловеческие, полные ледяного ужаса, крики, то сейчас отступил. Белое одеяло укрыло землю, замерцав под лунным светом.

Дэниал одарил девушку слабой улыбкой, целуя.

Широкие ладони блуждали по обнаженному телу, где-то сжимая, где-то лаская на грани. И Фел снова утонула в наслаждении, давно забыв о первой боли. С губ срывались стоны, почти крики временами - томные или звонкие. Возбуждение не сходило на нет, лишь усиливалось с каждым толчком. Тяжелое дыхание переплеталось пальцами влюблённых, взрывалось каждый раз с новой силой и не отпускало. Иногда он брался за шею, сжимая и девушка ловила себя на мысли, что ей нравиться. Что власть, которую она ощущала над собой ей приятна.

Резким движением Дэниал развернулся на спину, закидывая ведьму наверх и на несколько секунд оба замерли. Фел откинула длинные, спутавшиеся волосы назад, провела рукой по его груди и, скрывая навалившееся смущение, прильнула к парню.

Надеясь, что внезапное желание к инициативе не будет встречено насмешкой, рыжая потянулась к мочке уха, сначала просто обхватив губами, а затем и оттянув, слегла прикусывая. Шумный выдох принадлежал уже не ей, Фелисия улыбнулась, утыкаясь ему в плечо. А затем задвигалась уже сама, с удивлением обнаруживая, что приносить удовольствие просто. А оно было - чего стоили несколько хриплых стонов или моментом огрубевшие ладони парня, сжавшие бедра.

- Говорят, рыжие самые горячие девушки, - подал голос колдун, - Может это от того, что вы все-таки продаете душу Дьяволу?

- Не говори ерунды, - недовольно прошептала ведьма, тихо засмеявшись и выдохнула следующую фразу уже в его губы, успев заметить довольную усмешку, - Просто люби меня.

Ты однажды вдохнешь

Терпкий ладан октябрьской луны,

В сердце сдвинется нож,

Боль поднимется из глубины