В объятиях тьмы

— То есть, ты хочешь сказать, что там тебе было хорошо? — осуждающе произнес мужчина.

Не знаю, чего добивается Люк, но он будто видел во мне врага и пытался уличить в этом. Я не злилась, но мне было неприятно слышать такой тон и видеть в его глазах недоверие, непонимание и брезгливость.

Я не понимала, что ни так, почему он ко мне так начал относиться. Неужели все дело лишь в моем отце? Но Люк ведь прекрасно должен понимать, что меня пытались завербовать против Ордена, что я ничего не могла поделать, так как ничего не помнила.

— Да, прошедший год мне было там хорошо. Ко мне относились хорошо. Я была любимой дочерью. Меня все уважали и слушали. Я ни в чем не нуждалась и ничего плохого вокруг не происходило.

— Вот как. И ты не знала, что идет война?

— Знала, но на тот момент считала, что Клан делает нечто хорошее, дает жизнь, таким как мы. Борется за наше существование в мире людей.

— Но все было не так, — спокойно сказал Люк.

— Да, но я об этом не знала, — резко ответила я.

Люк продолжал, изучающе, смотреть на меня, с каким-то подозрением. Это был не тот Люк, которого я знала. Этот Люк не был открытым и добрым, а был скорее высокомерным и злым. Я не понимаю, что происходит и почему он хочет меня завалить этими вопросами и вывести из себя. Но я была уже на грани, я была зла от его подачи вопросов. Он будто не спрашивал, а делал выводы этими вопросами. Будто осуждал меня за что-то.

Это был допрос, и я была на месте врага, подозреваемого, предателя.

Мне естественно, было обидно, ведь я считала себя жертвой. Это ведь меня похитили, стерли память и заставили доверять врагам, это ведь я потеряла единственного родственника, и сама чуть не погибла, поэтому мне было непонятно его отношение.

Как же я была глупа в тот момент, и как же я после пожалела, что вообще рассказала Люку всю правду. Но уже нечего было делать, и я из-за всех сил пыталась сдерживать свои эмоции.

— Значит, этот год тебе было хорошо, ты ни в чем не нуждалась, и была счастлива? — задал очередной вопрос Люк, перевернув, повторял мои слова.

— Я не полностью была счастлива, я нуждалась в друзьях, в общении и иногда чувствовала себя не на своем месте.

— Чем ты занималась в Клане?

— Ничем особенным. Раздавала приказы отца. Следила за выполнением обязанностей стражей и прислуги, обучалась магии и немного технике боя.

— И многому научилась?

— Не совсем, но кое-чему научилась.

Я не стала вдаваться в подробности, отвечала уже на автомате и с иронией. Уж не очень мне нравились все эти вопросы Люка, его не дружелюбный настрой и колкий взгляд. Его недоверие поначалу ранило меня, но теперь я видела в Люке лишь чужого человека, от которого быстрее хотела отделаться.

— Ты жалеешь, что к тебе вернулись воспоминания, и ты ушла от отца? — холодно спросил Люк.

Этого вопроса я точно не ожидала, и, потупившись, не знала, что сказать. Неужели он так на самом деле думает? Этот вопрос ввел меня в ступор, скорее от недоверия, что его задали, а не от того, что мне нечего было ответить.

— Нет, не жалею, — ответила я, спустя минуту.

— Ты хотела бы убить отца?

Что? Хотела ли я убить отца? Серьезно? Нет, я, конечно, понимаю, что он действительно ужасный человек и угроза всему миру, но…

— Нет.

— Вот оно как, — Люк стал еще задумчивее, — То есть после всего, что он сотворил с миром, с тобой и погубил тысячи жизней, ты бы не смогла убить его?

— Нет.

— Значит, пребывание в Клане тебя все-таки изменило… — сделал вывод Люк.

Мое сердце забилось быстрее. Эмоции, которые я старалась контролировать вырывались на свободу. Всю холодность я растеряла, начиная нервничать. Я чувствовала, как от злости мое лицо заливается краской.

Но на что я злюсь? На то, что Люк так открыто обо всем этом говорит с призрением или на то, что возможно это правда?

— Не вижу в чем, — скрипя зубами, проговорила я, — Он мой отец, Люк, да ужасный, да убийца, но мой отец.

— Значит любовь к отцу…

— Нет, — я почти перешла на крик, — Да он не святой, да он почти уничтожил планету, но он все равно мой отец. И я может и не испытываю к нему теплых чувств, но он единственный живой мой родственник. Так что, убить я его точно не смогу. Я не убийца, даже для убийцы.

— Даже при условии, что Клан убил твою мать и твоего дедушку, а глава Клана твой отец? — криво улыбнувшись, спросил Люк.

Ну, все. Бомба взорвалась.

Я сильно сжала руку Рэта, и тот хотел встать, чтобы остановить разговор, но я подскочила первая.

— Да, моего деда в порыве злости убил он, и я его не оправдываю, я ненавижу его за это. Но мою мать убил не он, мою мать сгубил Орден, — сказала я громко, не сдерживая эмоций и со всей силы ударив по столу.

Брови Люка поползли вверх. Люк встал, и, открыв, было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Рэт встал передо мной, отгородив от него.

— Разговор окончен, Люк, — сквозь зубы, зло прошипел Рэт.

Я выбежала за дверь, не дожидаясь Рэта. Забежала за первый поворот и села на пол, облокотившись спиной к стене и пряча ладонями глаза. Я не знала, от чего именно я плачу, но все внутри сгорало от боли, обиды и несправедливости.