В огне передовых линий

Спрашивается: были ли мы способны обучить личный состав именно тем тактическим навыкам, которые стали бы эффективными на фронте вооруженной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками? Мы не видели оснований сомневаться в этом. Во-первых, потому, что к осени 1941 года уже появился обобщенный опыт боевых действий за два месяца войны. Этот опыт был нам известен, и надо сказать, что он весьма пригодился как при подготовке к боям, так и в ходе самих боев на донецких рубежах. А во-вторых, некоторые кадровые командиры и политработники уже успели повоевать и набраться личных впечатлений о тактике противника. К примеру, старший батальонный комиссар Корпяк, будучи комиссаром 24-й Железной Самаро-Ульяновской стрелковой дивизии, вместе с этим прославленным соединением выходил из окружения. Дивизия прошла по тылам противника 450 километров. Прошла с боями, уничтожив немало танков и разгромив два мехполка. Имели опыт боев с фашистскими частями командиры полков подполковник Мартынов и капитан Кипиани, некоторые командиры батальонов, рот и взводов. Не так было много таких людей, как хотелось бы, но все же…

Сам я уже тоже знал, почем, как говорится, фунт лиха. Ведь 22 июня 1941 года я встретил почти на самой границе — в Шкло. Это в нескольких километрах от Яворова.

Во второй половине июня по приказу Наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко на Яворовском полигоне должно было проводиться показное тактическое учение. Специально для нас, выпускников академии имени М. В. Фрунзе, хотели продемонстрировать наступление стрелкового полка за огневым валом. В учении участвовало много артиллерии, стянутой на полигон из разных дивизий.

Несколько дней преподаватели академии во главе с начальником курса полковником К. С. Мельником возили нас на рекогносцировочные занятия, показывали, где сосредоточена пехота, как расположены артиллерийские огневые позиции, откуда будет идти управление огневым валом.

В субботу утром, 21 июня, нам объявили, что учение состоится на следующей неделе. А вечером этого же дня человек пять преподавателей и человек десять слушателей, в том числе и я, на грузовой машине поехали из санатория Шкло, где мы квартировали, в Яворов. Там, на открытой эстраде, должен был состояться концерт столичных артистов, и командир корпуса генерал-майор М. В. Алексеев пригласил нас на этот концерт.

Столичная труппа выступала с подъемом, и офицеры гарнизона, их жены, взрослые дети бисировали почти каждый номер программы. Только два человека, казалось, не обращали на эстраду никакого внимания — Алексеев и Мельник. Они все время тревожно перешептывались о чем-то друг с другом, и им явно было не до развлечения…

Концерт закончился где-то около полуночи. Пока доехали до санатория, пока разделись, умылись, покурили, восток стал сереть. А мы с полковником Иваном Афанасьевичем Шевченко, с которым я жил в одной комнате на втором этаже, еще и поговорили об артистах.

Заснуть не удалось. Где-то рядом громыхнул сильный взрыв. И сразу же — еще, еще. Гула самолетов я не слышал. Но Иван настаивал, что взорвались авиабомбы, и даже выдвинул такую версию: какой-то растяпа штурман напутал в расчетах и, вместо того чтобы отбомбиться по целям на полигоне, ударил почти по санаторию.

— Хорошо, что закон подлости не сработал. А то прямо к нам в окно и влепил бы… — чертыхнулся мой приятель.

В этот момент в коридоре нашего этажа и внизу раздались крики, топот. Я выскочил из комнаты. Все слушатели, одеваясь на ходу, бежали вниз. Мы с Шевченко последовали их примеру. От санаторского корпуса все бросились к лесу, потому что на санаторий заходили какие-то самолеты. И заходили они бомбить…

После завтрака, который нам приготовили тут же, в лесу, меня в числе девяти других слушателей позвали к санаторию. Там нас ожидали командир корпуса генерал Алексеев и «наш Кондрат» — полковник Мельник.

— Учтите, — говорил Мельник, — я даю вам людей на свой риск. — Он обернулся и увидел подошедших слушателей. — Вот полковник Провалов будет заменять начальника оперативного отдела, — показал на меня наш курсовой командир.

— Он будет начальником штаба корпуса, — ответил Алексеев и, повернувшись ко мне, распорядился: — Садитесь в мою машину.

Я и еще один подполковник-артиллерист уехали с командиром корпуса. Остальных вызванных слушателей развезли по штабам дивизий на других автомобилях.

На КП корпуса начальник разведки сдал мне дела начальника штаба и сразу же ввел в обстановку. Как раз в это время из дивизий передавали данные о противнике, и разведчик вслух повторял их, а я наносил на карту. В частности, сообщили, что немцы заняли несколько домов в самом Яворове. Посмотрели. Это рядом с КП.

— Берите мотоцикл, — приказал командир корпуса, — поезжайте в этот полк и разберитесь, что там случилось.

Не успел я сесть в коляску, как по штабу ударили фашистские автоматчики. Поднялась небольшая паника. Хорошо, что ее тут же удалось пресечь. Комендантская рота с двумя ручными пулеметами Дегтярева быстро уничтожила просочившуюся группу гитлеровцев. Я поехал на передовую.