В огне торпедных атак

Ранним утром мы вышли из ремонтной базы и направились в Геленджик, куда перебазировалось наше подразделение. Переход был тяжелым - вдоль почти всего Кавказского побережья. Для такого маленького корабля, как наша "девятка", путь немалый. Да к тому же в районе Туапсе нас захватил сильный шторм.

В Геленджике нас ждало разочарование: мы не застали здесь катеров нашего подразделения - они были уже в Анапе, - и нам снова предстоял длительный путь.

Мы работали допоздна, приводя катер в порядок после шторма. Все были в приподнятом настроении: скоро присоединимся к своим и пойдем в бой.

Едва забрезжил рассвет, как мы уже были на ногах: не терпелось быстрее выйти в море. На пирсе собрался личный состав базы.

- Счастливого пути!

- Бейте крепче фашистов! - напутствовали нас.

Взошло солнце. Мы покинули Геленджикскую бухту. Вскоре показался Мысхако. Легендарная Малая земля! Еще совсем недавно здесь бушевало пламя войны, и как память о боях лежали здесь груды позеленевших гильз, виднелись остовы искореженных фашистских "тигров" и "пантер". А колхозники уже трудились на виноградниках. Правда, только женщины, старики, дети. Но они старательно расчищали плантации, подвязывали и подрезали лозы, окапывали их, чтобы уже в этом году получить урожай.

Мы шли вдоль берега, где нам был знаком каждый мысок, каждая бухточка. Сколько раз здесь мы вступали в бой с вражескими катерами!

На минуту застопорили моторы, и весь экипаж выстроился на верхней палубе. С обнаженными головами, в скорбном молчании мы мысленно повторили клятву отомстить за погибших товарищей. Среди них были и мои друзья по училищу лейтенанты Иван Кубрак, Леонид Власов.

...На Анапском рейде катера нашего подразделения стояли с работающими моторами. С флагманского корабля нам передали семафором приказ встать концевыми в походном ордере. Катера направлялись в Ялту. Оттуда мы должны были начать боевые действия под Севастополем.

Я стоял за штурвалом. Легкий ветерок едва рябил поверхность моря. Несмотря на усталость, настроение было хорошее. Мы все ближе и ближе подходили к Севастополю - колыбели Черноморского флота, к городу, где я стал военным моряком.

В районе Керченского пролива нас легонько потрепали трех-четырехбальные волны. Но когда миновали скалу Парус, камни Эль-Чан-Кая, море снова стало зеркально гладким, и мы быстро шли вперед, к Ялте.

Я разрешал на больших переходах, когда не было опасности, отдыхать повахтенно, прямо на постах. Но спать никто не хотел. Все вышли на верхнюю палубу.

По борту проплывали берега Крыма. Вот скоро на траверзе появится Судак. Как складывается обстановка! Всего несколько дней назад тут нельзя было появиться нашим катерам, ибо их сразу бы уничтожили фашистские самолеты. А теперь враг ошеломлен и бежит.

Солнце уж скрылось за высокими горами, когда мы вошли в маленькую ялтинскую бухту и стали на якоря.

Еще совсем недавно Ялта, находясь под пятой фашистских оккупантов, казалась мертвым городом. Жители выходили из домов и подвалов очень редко. По улицам с пронзительным воем проносились военные машины. Набережная была уставлена железобетонными долговременными огневыми точками, а улицы, спускающиеся к морю, перекрыты каменными стенами. Всюду торчали стволы пушек и пулеметов: фашисты боялись нашего морского десанта.

Но никакие укрепления не уберегли гитлеровских захватчиков от разгрома. 16 апреля 1944 года с гор, нависших прямо над Ялтой, словно соколы, спустились партизаны. По Симферопольскому шоссе, через Гурзуф и Никитский сад к Ялте устремились бойцы славной Приморской армии. С моря, из туманной дымки, оставляя за собой пенящиеся буруны, показались наши малые корабли. Они на полном ходу шли прямо в порт.

Мощный короткий удар - и фашисты, бросая оружие и технику, в панике спешно бежали к Балаклаве.

Коварный враг жестоко расправлялся не только с жителями Ялты, но и со своими солдатами. На молу фашисты уничтожили всю прислугу румынской батареи. Очевидно, румынские артиллеристы отказались прикрывать отступление, или, вернее, бегство, своих хозяев, и были убиты выстрелами в затылок.

Убегая, гитлеровцы заминировали причалы. Через каждые десять - пятнадцать метров было заложено почти по грузовику аммонала. Провода от взрывателей соединили со взрывательной машинкой, спрятанной в доте, где был оставлен смертник.

Оккупанты рассчитывали, что солдат взорвет мол с причалами, когда в Ялту придут корабли и ошвартуются. Но фашист струсил. Едва в городе появились наши войска, он сдался в плен.

Несколько дней минеры откапывали и вывозили взрывчатку.

В первую же ночь пребывания в Ялте я получил приказ идти в составе группы, которую флагман поведет к Херсонесскому мысу. Эта весть мгновенно облетела экипаж. Радости не было конца. Мы первыми идем к Севастополю! Скоро, возможно, будем и в самом городе, ведь части Приморской армии уже двинулись из Ялты дальше и не сегодня-завтра будут вести бои на подступах к Севастополю.

Разъяснив задачу, флагман спросил меня:

- Выдержишь?